Девушка неторопливо вошла в зал. Большой, просторный, он был обставлен изысканно, со вкусом. Слева стояла мебельная стенка. В серванте была красивая золотистая посуда и оригинальные статуэтки, в книжном шкафу – книги. У окна стоял широкий коричневый диван, рядом – журнальный столик. У стены справа – два кресла. Между ними – широкий, выложенный коричневой керамической плиткой камин. Аккуратной стопкой в нем лежали сухие дрова. Рядом, на кованой черной подставке, висели маленькая кочерга и щипцы. Сверху на камине были выставлены фотографии и два старинных изогнутых подсвечника.
Виктория подошла ближе и посмотрела на снимки.
– Это мой дед! – гордо произнес Александр и протянул ей небольшую фотографию в коричневой рамке.
– Вот это да! – воскликнула девушка и обернулась к Александру. – Да ты же его копия! Только глаза у него светлые.
В ответ Сторожев расплылся в самодовольной улыбке.
– Дед у меня был то, что надо! Настоящий мужик!
– Как его звали?
– Егором, – с грустью ответил парень. – Егор Федорович Фирсов. Он был русский, родом из Ставрополя, казак. После войны дед приехал сюда служить. В конце пятидесятого года познакомился с бабушкой. Она тогда в пединституте училась. На инязе. Она родом из Ивано-Франковской области. Родилась и выросла в живописном селе Ланчин. Это в Карпатах. Какая там красотища! Не описать словами! Потом они много путешествовали по свету. Дед учился в Московской академии, служил в Чехословакии, Иркутске, Харькове. Ближе к отставке перевелся сюда. Он очень любил Синегорск. Это был город их молодости. Конечно, он скучал по Кубани, но жить все-таки хотел здесь.
– А где твоя мама? – переведя взгляд на другие фотографии, спросила Вика.
– Вот! – грустно сказал Александр и показал на дальний снимок.
– Как ее зовут? – не решаясь взять фотографию в руки, поинтересовалась Виктория.
– Людмила Егоровна, – равнодушно ответил парень и подошел к окну. Было понятно: о матери он говорить не хотел.
В этот момент в комнату вошла Любовь Андреевна.
– А вот и я! – радостно воскликнула бабушка, держа в руках поднос с маленькими румяными пирожками. Рядом стояли чашки, чайник и лежали подаренные ей конфеты. – Прошу всех к столу!
Подбежав к ней, Виктория быстро взяла с подноса салфетку и расстелила ее на столе. Любовь Андреевна не стала возражать. Она поставила поднос, и они вместе с Викой расставили посуду. Александр пододвинул кресло.
– Ну что ж, пробуйте! – предложила женщина и уселась в кресло.
За чаем завязалась легкая, непринужденная беседа. Любовь Андреевна с интересом расспрашивала Вику о том, какие у нее планы на будущее, поинтересовалась, где находится ее родное село, как часто она там бывает. Затем задала вопрос о ее увлечениях. Женщине было интересно, что она читает, как обстоят у нее дела в институте. Было понятно: Любови Андреевне уже известно то, что Виктория рассказывала Александру. Внимательно слушая, пожилая женщина то улыбалась, то тяжело вздыхала. Она оказалась необыкновенно открытой, доброжелательной женщиной, в ней не было ни капли чопорности и фальши. Любовь Андреевна обладала изысканными манерами, была начитанна, свободно говорила о политике, искусстве и литературе. Познания Виктории ее удивили. Было заметно, что Любови Андреевне интересно беседовать с девушкой. Наблюдая за ними, Александр бóльшую часть времени молчал. Лишь изредка он вставлял пару слов, когда речь заходила о деде и о работе.