Думаю, я должен сказать, что устойчивый характер моего увлечения выпивкой связан с его социальным аспектом. Я был закрепощённым, необщительным, неспособным просто поболтать о том о сем и получить удовольствие от откровений с другими, даже с друзьями и коллегами. Выпивки в компании позволяли мне чувствовать себя более общительным и раскованным. Со временем я заметил две вещи: я всегда пил дольше и больше, чем другие, и часто становился более пьяным. Другие, казалось, лучше контролировали себя и были способны вовремя подняться и уйти. Я этого не мог. Я всегда пил до конца. Еще во время учёбы в колледже у меня были случаи провалов в памяти, когда на следующее утро после кутежа я совершенно не помнил, что было накануне вечером. Я надеюсь, ничего ужасного никогда не происходило. Мне говорили, что в пьяном виде я всегда был дружелюбным и сентиментальным.
— Я беременна, — доносился с магнитной ленты голос кричавшей на испанском женщины.
— Я позабочусь о тебе, не беспокойся, — отвечал ей мужчина на плохом испанском с сильным русским акцентом.
Такие разговоры обычно не интересуют офицеров колумбийской спецслужбы, известной под аббревиатурой ДАСС, но когда был записан этот короткий разговор по телефону, они решили провести расследование. Женщина звонила из Мадрида и разговаривала с кем-то из сотрудников советского посольства в Боготе. Он сказал, что не может свободно говорить по телефону в посольстве, и предложил ей позвонить ему по номеру ближайшего к посольству телефона-автомата.
Позднее агенты ДАСС увидели, как Александр Дмитриевич Огородник осторожно приблизился к автомату, из которого раздавались звонки. Разговор подтвердил их предположение. Огородник находился в интимных отношениях с Пилар Санчес[2], колумбийкой, гостившей у родственников в Испании. Вскоре после возвращения Санчес домой два агента ДАСС потребовали, чтобы она представила их Огороднику. Если она или русский откажутся от сотрудничества, сведения об их связи будут разглашены, Санчес подвергнется унижениям, а Огородника отзовут в Москву. Санчес согласилась сотрудничать, но Огородник заартачился. Он сказал, что будет иметь дело только с ЦРУ. Спустя две недели Огородник и оперативный офицер ЦРУ встретились в бане делового центра Боготы. русский согласился шпионить на Управление. В ответ ЦРУ обещало оплатить расходы Санчес на рождение ребёнка, поселить ее с новорождённым в Испании и дать деньги, достаточные для открытия центра по уходу за детьми**,
ЦРУ отчаянно нуждалось в советских шпионах. В течение шести лет на работу отдела СВЕ оказывала разрушительное воздействие параноидальная и бестолковая деятельность Джеймса Джесуса Энглтона, легендарного охотника ЦРУ за "кротами", чья навязчивая идея о вылавливании агентов КГБ внутри ЦРУ погубила карьеры нескольких ни в чем не повинных служащих и подорвала усилия по вербовке. Вновь назначенный директор Уильям Колби был среди тех, кто добился отставки Энглтона в 1974 году и незадолго до появления Огородника дал отделу СВЕ щелчок по носу.