— Курточка.
Бывший корм повернулся ко мне и подмигнул, выбрав стоящую рядом с Курточкой женщину.
Вы можете осуждать их, можете — нас. Наверно, с точки зрения нашего, цивилизованного мира, это безнравственно заниматься сексом с почти незнакомым человеком, при этом зная, что это только секс. Но как же хотелось женской ласки, и я знал, что рабыням этого хочется не менее.
Последним выбирал Ларк. Понятно, что его выбор должен был быть произведён из ассортимента составленного одной рабыней, кстати, совсем даже не страшной, разумеется, по меркам рабства. Но парень замер и опустив глаза, стоял на месте. Клоп подтолкнул его. Раб сделал шажок и снова встал.
— Ну, раз не хочешь... — начал Жирный.
— Как не хочет? — чуть ли не прорычал Чустам и, схватив Ларка за руку, практически перекинул его на несколько шагов, отделявших от рабыни. Потом взял её руку и вложил в ладонь Ларка. — Ещё как хочет!
— Ну ладно, давайте, к вечеру подойду.
— Это, Пидрот, подожди.
Мы отошли от забора к яме. Чустам о чём-то шептался с кормом минут десять. После чего вернулся к нам с сияющим лицом:
— До утра.
— Это как ты его? — спросил Клоп. — Он вроде злым должен быть на тебя? За Коряка?
— Да у меня остались кое-какие вещи в общей яме. А злиться ему не за что. Раньше Коряк был старшим кормом, а теперь он. Так что он мне ещё и благодарен должен быть.
— Кто ж их сейчас отдаст, вещи?
— Отдадут. Там мой друг.
Как бы объяснить те чувства, с которым рабы относились к прекрасному полу, ту детскую и наивную нежность, направленную на получение недетского наслаждения.
— Так это, Чустам, — представился своей избраннице бывший корм.
— Экна, — улыбнулась она, почти не размыкая губ.
Но этого хватило, чтобы заметить отсутствие одного зуба. Наверняка она стеснялась этого, как и шрама спускающегося по скуле, который был частично прикрыт подобием платка.
— Хромой, — назвался и я.
— Да это-то мы знаем, — Свайла, с которой мы с Клопом не раз перекидывались шутливыми фразами, была на положении старой знакомой, — а как по имени? А то у нас даже ставки делали гадая.
— Алексей.
— Ну, хоть что-то узнали, — вступил в разговор Толикам.
— А чего это вдруг такое пристальное внимание к моей персоне?
— О, как он может говорить, оказывается, — усмехнулся Клоп.
Разговор был в принципе ни о чём, но этот трёп потихоньку рассасывал неловкое напряжение между нами.
— Тем не менее?
— Ну да ты такой милашка, хотя и худоват, — вступила в разговор девушка Ларка, хотя девушкой она была годков этак двадцать назад, что для не очень продолжительной жизни рабов, вводило её в статус скорее близкого к пожилому возрасту, — так и хочется за щёчку потрепать. Правда, Ива?