Мученики науки (Тиссандье) - страница 153

Изучая исторію медицины, мы видимъ, что профессіональныя опасности, которымъ съ такимъ самоотверженіемъ подвергаются истинно-преданные своему дѣлу врачи, не исключаютъ однакоже и трудностей, свойственныхъ прогрессу всѣхъ другихъ наукъ. Мы докажемъ это нѣсколькими примѣрами изъ жизни тѣхъ врачей, которымъ человѣчество обязано открытіемъ основныхъ положеній физіологіи и терапіи.

Везалій[132], имѣющій полное право называться основателемъ анатоміи, изучалъ строеніе человѣческаго тѣла при такихъ неблагопріятныхъ условіяхъ, что теперь они отбили-бы у большинства студентовъ всякую охоту къ занятіямъ. Въ его время, подъ вліяніемъ религіозныхъ предразсудковъ, вскрытіе труповъ было запрещено закономъ. Но 18-ти лѣтній Везалій, увлеченный страстью къ наукѣ, не останавливался ни передъ какими препятствіями, чтобы достать трупы, необходимые для его работъ. Онъ отправлялся ночью одинъ на кладбище des Innocents или на мѣсто казни Montfaucon и оспаривалъ у собакъ ихъ полусгнившую добычу.

Везалій, добывающій себѣ трупы для анатомированія.

Везалій занялъ первое мѣсто между медиками того времени и долго былъ главнымъ военнымъ хирургомъ Карла V. Послѣ отреченія этого императора (1555 г.), онъ послѣдовалъ за Филиппомъ II въ Испанію, гдѣ, какъ говорятъ нѣкоторые писатели, главное судилище инквизиціи приговорило его къ смертной казни; король будто-бы замѣнилъ это наказаніе искупительнымъ путешествіемъ въ Святую Землю. Точныхъ документовъ относительно этихъ весьма темныхъ событій нѣтъ; извѣстно только, что Везалій ѣздилъ на Кипръ и въ Іерусалимъ. Возвращаясь въ Европу, великій хирургъ потерпѣлъ крушеніе у береговъ острова Зандъ и умеръ тамъ отъ нищеты и болѣзней.

Къ числу мучениковъ науки принадлежитъ и великій Гарвей[133], которому физіологія обязана открытіемъ законовъ циркуляціи крови. Геній не гарантировалъ его ни отъ насмѣшекъ, ни отъ вражды современниковъ. Когда онъ издалъ сочиненіе о большомъ кровообращеніи, то высказанныя имъ новыя мысли, хотя и основанныя на многочисленныхъ опытахъ и подтвержденные рядомъ точныхъ наблюденій какъ надъ живыми людьми, такъ и надъ трупами, нигдѣ не встрѣтили сочувствія, потому что онѣ разбивали прочно установившіеся тогда взгляды. Знаменитый Гюи-Патенъ, преемникъ Ріала, декана медицинскаго факультета въ Парижѣ, съ безпощадной ироніей преслѣдовалъ великаго физіолога за его открытія. Безсмертный Мольеръ отомстилъ Гюи-Патену, выставивъ его самого и всю его школу въ своемъ «Мнимомъ Больномъ.». «Что мнѣ нравится въ немъ, — говоритъ Діафуарусъ о своемъ сынѣ Томасѣ, — такъ это именно его способность слѣпо держаться за мнѣнія нашихъ предковъ. Никогда онъ не хотѣлъ ни выслушивать, ни понимать объясненій и доказательствъ, относящихся къ такъ называемымъ открытіямъ нашего вѣка — кровообращенію и т. под. ерундѣ». О себѣ-же Томасъ Діафуарусъ говоритъ: «Противъ послѣдователей законовъ кровообращенія я написалъ сочиненіе, которое, съ позволенія Monsieur, я осмѣлюсь представить Mademoiselle, въ знакъ уваженія, какъ первые плоды моего ума»