— Рыжуха, миленькая, Рыжуха, родненькая, отдай молочко…
Тре-ень… — ударила тоненькая струйка, и Даша сильней заработала пальцами, всем кулачком, не забывая приговаривать, как баба Устя:
— Ты моя умница, ты моя красотушка, доёнушка ты моя…
Под эти ласковые слова Рыжуха совсем расслабилась — тёплое молоко шипело и пенилось в подойнике. Лишь под конец корова нетерпеливо дёрнула ногой, и Даша поспешно убрала ведро.
Прошка уже вылакал всё из блюдца и теперь умывался на солнечном подоконнике.
— Ах ты пустомойка, — радостно сказала ему Даша, процеживая молоко. Одна кринка, вторая… — Пустомойка, — повторила она коту. — Всё гостей намываешь, а где они, твои гости?
«Пустомойкой» Прошку звала баба Устя, а Лапика — «пустолайкой», потому что он часто по ночам лаял без толку. А может, и не без толку Лапик лаял, может, это корсак, юркий, маленький лис, к курятнику подкрадывался, может, совы летали, может, слышал он в селе собачий лай и откликался на него…
Посмотрела бы в то утро баба Устя, как Даша чистит картошку, непременно сказала бы: «Плохая из тебя повариха. Кто ж так толсто кожуру снимает?» А Даша торопится — ещё пол надо подмести. Придёт мама от трансформаторов, а уже столько дел сделано, вот обрадуется. Ой, а воротничок пришить к школьному платью… «Не выйдет из тебя портнихи, — снова слышится ворчливый голос бабы Усти, — вон какую длинную нитку оторвала, вся спутлялась…» Пускай бы ты ворчала, баба Устя, только бы не уезжала никуда.
А мама уже в диспетчерской, с кем-то по рации говорит… Идет! Даша бегом в детскую, укрылась с головой одеялом, затаилась.
— Дашенька, доча, что ж ты разнежилась так? В школу опоздаешь.
Не выдержала Даша да как прыснет!
— Ты чего? — удивилась мама.
— Да так… — и снова рассмеялась, даже ногами задрыгала.
— Никак, тебе смешинка спозаранку в рот попала, — отмахнулась мама и пошла на кухню.
А там уже картошка на газовой плите варится, на столе кринка с молоком процеженным, пол подметён… И Даша-то, оказывается, одетая уже для школы, с косичками заплетёнными.
— Обманщица, — обняла её мама. — Да когда же ты всё успела? И молока столько надоила… Ну, Даша…
— Ба-ба! Ба-а-а… — пришлёпал босиком на кухню проснувшийся Николка. Ни мамы, ни сестры ему не надо, бабушку подавай.
— Недоглядыш ты наш… — поспешно подхватила его мама на руки. — Босиком, по холодному полу… И как нам жить опять без бабы Усти?
— Ничего, привыкнем, — солидно возразила Даша.
Только сели завтракать — вернулся папа.
— Вот хорошо! — обрадовалась ему Даша. — Значит, ты меня в школу отвезёшь?
— Отвезу. — Папа как-то странно поглядел на Дашу и улыбнулся. — Ты пока ешь, я коляску освобожу.