— Послушай, Мами(прим. переводчика — испанский сленг, используемый как обращение к девушке), это не был «как поживаешь» взгляд. — Нина использовала свои пальцы для обозначения кавычек. — Он откровенно рассматривал всё, что ты могла предложить его вниманию. Хорошо, что ты была только в бикини, а то ему бы, возможно, пришлось использовать не только свой взгляд, чтобы снять с тебя как можно больше одежды.
— Вы обе сумасшедшие, — заявила я, втайне надеясь, что то, о чем они говорили, хотя бы отчасти соответствовало действительности, потому что, неожиданно встретив Трента, мне захотелось сделать намного больше, чем невинное раздевание глазами. — Он здесь из-за голосования, а это всего лишь формальность, я в этом убеждена. У его семьи нет никакого интереса к этому отелю. Точно так же, как и у него нет никакого интереса ко мне.
После горячего душа и чашки крепкого кофе я оделась и была готова к собранию. Я надела чёрное кашемировое платье-свитер и телесного цвета туфли-лодочки. При встрече с Трентом я хотела бы выглядеть настолько сексуально, насколько это возможно в деловом одеянии. Когда я зашла в лифт для короткой поездки вниз в зал заседаний, мне было приятно погрузиться в воспоминания из детства, связанные с Трентом…
Когда мне было восемь, мы застряли в одном из лифтов отеля больше, чем на два часа. Я не могла сосчитать, сколько раз мы воображали себя управляющими лифтом. Каждый из нас становился с противоположных сторон двери, стараясь изо всех сил оставаться мужественным и профессиональным, сдерживая при этом хихиканье. Приветствовали каждого гостя как «Сэр» или «Мадам» и любезно нажимали на кнопку нужного постояльцам этажа.
Послеобеденное время мы проводили, катаясь на лифтах вверх-вниз, но в основном собирали чаевые, чтобы потратить их в находящемся неподалёку магазине мороженого. После поездки на один из верхних этажей с парой из высшего общества мы начали наше путешествие обратно в лобби и обсуждали, с каким вкусом выберем сливочное мороженое, когда лифт резко остановился где-то в районе двенадцатого этажа. У меня началась самая настоящая истерика. Несколько минут спустя Тренту удалось убедить меня, что лифт не упадёт.
— Ты моя, Ханна. Я уберегу тебя, — сказал он. Я прекратила плакать, и он провёл остаток времени, отвлекая меня разговором о мороженом…
Лёгок на помине.
Воспоминания о нас как детях сменились реальностью, в которой мы уже были взрослыми. И мальчишка Трент Кроуфорд превратился в самого прекрасного мужчину. Он стоял как раз за дверью, когда она отворилась. Я чуть не налетела на него.