Его слова меня уязвили, но я проигнорировала их, понимая, каково ему сидеть в четырех стенах, когда остальные студенты – тот же его брат – живут полной жизнью.
– Родители тебя не вывозят? – спросила я.
– Я сам не хочу.
И тут меня осенило.
– Ты не учишься в СПБГУ, верно?
Он едва заметно кивнул. Я заметила в углу костыли.
– Ходишь на них?
– Немного. По комнате.
– Но почему? – вскричала я. – Ты должен выходить на улицу. Тебе нужно дышать воздухом… и не только на балконе! – Я вскочила. – Давай прямо сейчас?
– Ты рехнулась? – поморщил он нос.
– Нет. Я помогу тебе, давай выйдем во двор и просто посидим на скамейке?
– Зачем?
– Ну… я не знаю.
– Думаешь, пришла такая сестра милосердия и круто изменила мою жизнь, да? – Он пренебрежительно засмеялся. – Иди домой… или в школу, или куда там тебе еще нужно, мы не будем друзьями.
Я стояла перед ним с красными от стыда щеками, но он потянулся за пультом и включил телевизор. Я гордо вышла из кухни, уже надела ботинки, когда у меня всплыли строки из дневника Лии. «Я стояла перед ним на коленях и просила позволить мне быть рядом. Но достучаться до него у меня не получилось. Он закрылся и захлопнул двери перед всеми, кого раньше знал».
У меня в груди что-то заныло. Я быстро скинула ботинки, вошла в кухню, взяла со стола пульт и выключила телевизор.
– Не обнаглела ли ты? – рассердился Денис.
Я решительно взяла костыли и заявила:
– Я знаю, что ты делаешь!
– И что же?
– Отталкиваешь людей, которым ты не безразличен, – вот что! Ты оттолкнул своих друзей, Лию… брата.
– Дура! – крикнул он. – Люди дорожат тобой, пока ты можешь им что-то дать. А что и кому я могу теперь дать?
– Сам дурак! – огрызнулась я. – Самое важное, что один человек может дать другому, – это себя и свое общество!
– Ну да-а! И много кому в школе из ребят ты предложила себя и свое общество? Ой, постой, интереснее другое, кому это вообще было нужно?
– Не ты ли говорил, что нравишься людям?
– Нравился, – угрюмо поправил он, – пока был здоров.
– Я – не показатель, твоя девушка Лия настроила всех против меня, может, если бы не она, я кому-нибудь и понравилась бы! – Я протянула ему костыли.
– У меня нет девушки, – он вырвал у меня костыли. – Черт с тобой. Пошли на скамейку.
Я заметила пищевую пленку и завернула в нее четыре бутерброда, объяснив удивленному Денису – на воздухе разыгрывается аппетит.
Он смерил меня взглядом и буркнул:
– Кому-то можно и смирить свой аппетит.
Я отмахнулась.
– Говори что хочешь. Ты злой, потому что инвалид. Но инвалид – это не приговор, как и толстая.
– Это уж точно, пончик, ты-то похудеть можешь. А я… – Он замолк и оперся о костыли, начав медленно подниматься с дивана. Его лицо напряглось, и на лбу выступила испарина.