)> а также хорошее питание и ежедневно ездил делать уколы. За все платил его приятель-американец из другой компании. Хотя Канади находился дома, его охраняли два молодых китайца, а я каждый день должен был писать отчет о состоянии его здоровья для тюремных властей. С лечением я не торопился, так как Канади не спешил возвращаться в тюрьму. Но через два месяца он совершенно поправился, и в один прекрасный день, когда я приехал к нему, как обычно, китаец, открывший мне дверь, сказал, что Канади нет и я могу больше не приезжать. Потом его выслали из Китая. Надеюсь, и сейчас он жив и чувствует себя хорошо.
Приятель Канади, который оплачивал его лечение и питание, был управляющим одной из американских нефтяных компаний. На работе в его кабинете стояло два больших сейфа: в одном до самого верха лежали деньги (в его доме одна комната также была забита деньгами), а во втором стояли десятки бутылок виски и джина. Утром он приезжал со своим заместителем на работу, они садились за стол около второго сейфа и «работали»: играли в карты. Как-то меня вызвали к нему поздно вечером: он выходил из ночного клуба и свалился с лестницы, а мне пришлось накладывать ему на голову швы.
«Холодная война» носила чисто экономический характер. Так, к Теляковскому пришла комиссия, обследовала склады компании и заявила, что крыши складов опасны для рабочих, поэтому он будет оштрафован на большую сумму, после чего должен сменить все крыши.
В этот период британскую колонию внезапно захлестнула волна крайнего демократизма, что немедленно отразилось на отношениях в британском генеральном консульстве. В отдел эмиграции консульства пришел работать бывший сотрудник политического и криминального отдела международной полиции (он знал всех жуликов, поэтому его назначение на этот пост было вполне логичным). Но если бы раньше генеральный консул называл его просто Смит, а тот обращался бы к консулу почтительно, то теперь все вдруг переменилось. Для произнесения маленькой речи на коктейле генконсул вдруг встал на стул. Смита он стал называть просто Джоном, а тот его - Аланом. Глаза невольно увлажнялись слезами умиления при таких трогательных демократических сценках.
Иностранцев в Шанхае становилось все меньше. От служащих международного и французского муниципалитетов избавились еще гоминдановцы (при Мао их уже не было). Правда, французских полицейских, например, китайцы не увольняли: их перевели в главное здание полиции на территории международного сеттльмента, отвели им там несколько комнат со скамьями без спинок и приказали отсиживать по восемь часов в день без всякой работы. Через два месяца все французы уволились сами.