Когда Болстад узнал, что я скоро уезжаю в СССР, то устроил ужин в мою честь. Очень милым человеком был Мартин Болстад, хотя и немного забывчивым.
Перечитывая сейчас протоколы заседаний нашей фирмы, я поражаюсь, что все последние встречи сводились к обсуждению финансовых вопросов. В одном протоколе появилась характерная для того времени запись: «Получен хороший гастроскоп. Заплачено 126 фунтов (это около трехсот американских долларов). Доктор Чен знает врача, который мог бы его купить». Гастроскоп - очень полезный инструмент для диагностики болезней желудка. Мы его заказали в Англии для себя, но когда получили, то уже думали, кому бы его продать. «Фирма» явно шла к завершению своей деятельности.
О политике на заседаниях никогда не говорили. Лишь один раз разгорелся спор за ужином между мной и американцем Торнгэйтом. Вопрос коснулся советско-американских отношений. Торнгэйт заметил, что СССР вмешивается в чужие дела. Я не выдержал и спросил, а что он думает о поведении кардинала Спеллмана. Этот американский кардинал недавно был в Сингапуре, и газеты писали, как он, сев в машину, развернул американский флаг и, проезжая по улицам, махал им в знак приветствия приветствовавшим и не приветствовавшим его сингапурцам. Я сказал, что, с моей точки зрения, представителю церкви не следовало бы заниматься политическими демонстрациями. Спор разгорелся, но Бертон его тут же притушил, заметив, что разговоры о политике за столом вредят пищеварению.
«Холодная война» продолжалась. ИРО (Международная организация для беженцев) партиями отсылала русских эмигрантов на остров Самар (Филиппины), где те должны были ожидать визы для въезда в избранные ими страны (США, Австралию, Канаду и пр.). Начался отъезд из Шанхая и граждан с советскими паспортами, пожелавших уехать в вышеупомянутые страны, а не в СССР. Формальности для них в советском генеральном консульстве были предельно просты. Приходил такой гражданин и предъявлял свою визу. В его паспорте ставили сразу печать: снят с учета в связи с выездом в такую-то страну.
В марте советским консульством было объявлено, что советские граждане, желающие поехать в СССР на освоение целинных и залежных земель, могут подавать заявления об отъезде. Мне позвонили из генерального консульства и спросили, собираюсь ли я ехать. Я ответил, что да. С этого момента все мои неприятности с поликлиникой отошли на задний план. Со всеми служащими я успел уже расплатиться. Оставалось передать кому-то из врачей мою практику, причем такому врачу, которому я верил. К счастью, по личным обстоятельствам, не собирался уезжать из Шанхая доктор Ренэ Сантелли, французский хирург, он и согласился взять моих англичан. Я переговорил с британской торговой палатой (странная, как я теперь вижу, палата: ведь торговли-то вообще не было) и с британским консульством. Они согласились с кандидатурой Сантелли. Собственно говоря, у них не было другого выбора.