Записки шанхайского врача (Смольников) - страница 4

С началом первой репатриации советских граждан в СССР (в 1947 году) «мистера Шампански» обуяла тоска по Родине, и он поехал. Когда-то в разных городах царской России у него были собственные дома, и вот в одном из них ему дали комнату и назначили сторожем здания. Его сын не хотел мириться с таким положением и уехал за границу. Мы как-то случайно встретились с ним в Шанхае. Он холодно посмотрел на меня и сказал: «Руки я тебе не подам, я слышал, что у тебя советский паспорт».

Все эти истории я рассказал для того, чтобы читатель понял, как русские оказались в Китае и, главным образом, в Манчжурии. Общее число русских в Манчжурии, по данным моего отца, превышало триста тысяч. Большинство проживало в Харбине и на станциях КВЖД. В Шанхае, в русской колонии, насчитывалось до тридцати тысяч человек, в Тяньцзине, кажется, около трех, в Ханькоу>1 жили единицы богатых русских чаеторговцев, а в Циндао - несколько сот человек.

Все старые служащие КВЖД, приехавшие до 1917 года, конечно, эмигрантами не были. Они приехали служить на КВЖД и жили в полосе отчуждения, то есть фактически на территории Российской империи.

Уже в Москве мне часто задавали один и тот же вопрос: вы были эмигрантом или вас командировало в Китай советское правительство? На самом деле, командированных советским правительством в Китае было совсем немного. Эмигрантов было несколько десятков тысяч, а мы представляли собой третью группу русских, самую большую, и не были ни эмигрантами, ни командированными.

Русская эмиграция появилась в Китае после Великой Октябрьской революции. Что это были за люди? В основном остатки разгромленных белых армий, вернее, остатки их офицерского состава (солдатам, собственно говоря, бежать было незачем), а также представители буржуазии из Сибири. Такое переселение породило оригинальное социологическое явление: подавляющее число бывших подданных Российской империи были представителями интеллигенции. Рабочий класс составляли, в основном, люди, приехавшие до революции, то есть не эмигранты. На КВЖД это были машинисты, водившие паровозы, кочегары, рабочие различных ремонтных мастерских, стрелочники. Интеллигенция же была представлена административным аппаратом железной дороги, оставшимся в Китае.

После революции почти все рабочие подали прошение о советском гражданстве, получили советские паспорта и вскоре уехали в СССР. Интеллигенция колебалась. Уже начали появляться белоэмигранты, рассказывавхпие о «зверствах большевиков», сибирские буржуа описывали, как потеряли свои фабрики, заводы, дома и имения. Стали выходить белоэмигрантские газеты. А Харбин богател. Генерал-лейтенант Хорват, управляющий дорогой, никаких денег в Санкт-Петербург больше не переводил, так как вместо Санкт-Петербурга был уже Ленинград, с которым Хорват никаких отношений не имел, поэтому очень большие деньги, которые получала КВЖД, оседали в самом Харбине, что позволило Хорвату создать чрезвычайно хорошие жизненные условия для русских служащих дороги. Харбин называли «счастливой Хорватией». Это стало одной из важнейших причин, объясняющих, почему никто из Харбина не стремился уехать, и это же определяло политические взгляды русской интеллигенции. Большое влияние на мнение и поведение русских людей в Харбине оказывала также белоэмигрантская пресса - других газет не было.