— Хорошо! Я все запишу и сразу узнаю, почем сейчас молоко… — согласилась женщина, уходя. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не принять следующего посетителя. Разодетый, как петух, с клинообразной бородкой мужчина держал в руках стопку бумаги.
— Я — известный поэт! Все меня называют Барон Баран! Я взял себе этот псевдоним, потому что показывает мое упорство в достижении цели и благородные душевные порывы! Я прошу вас, Принцесса, издать мои стихи за счет короны! Такой талант, как я заслуживает этого! — пафосно заявил Барон Баран.
— А что за стихи? — живо поинтересовалась я.
— Я зачитаю Вам свой последний стих, который я написал в вашу честь! — громко сказал поэт. Ух-ты! Мне еще никогда не посвящали стихи!
— Полупьяные лягушки громко бьют колокола, поднимайте все подушки, где зима белым бела! В черном озере купаясь, мокрый гусь кричит: «Ура», потому что в моем сердце стонет жирная игла! Вечность пахнет словно слезы, на следах чужой весны. И причудливые позы отразились от луны… Ты дородная Принцесса, как корова весела. Мы с тобой рыдаем вместе, вспоминая труп осла, — закончил свое творение непризнанный гений и замер, очевидно, в ожидании аплодисментов. Да что там аплодисментов? Оваций!
А теперь еще раз и помедленнее… Я записываю… Над трупом кого мы рыдаем? Я весела как кто? И почему это я дородная? Да у меня тут кожа да кости! Либо я чего- то не понимаю в поэзии, либо он. Портрет Пушкина упал на пол, а по стене, где он висел, поползла трещина. Я поняла, что люблю поэзию, а вот поэтов — выборочно.
— Вам нравится? — спросил ради приличия Баран, не сомневаясь в том, что этот рифмованный шедевр произвел на меня колоссальное впечатление!
— Очень… — выдавила я, мысленно содрогаясь от таких метафор. Ах да, и ослика жа-а-алко… А я то надеялась, что ни одно животное не пострадает в процессе написания это рифмованной нетленки.
— Значит так! Тираж должен быть минимум миллион экземпляров. Я лично отберу стихи для сборника. Я еще подумаю над названием… — гордо сказал гений, не сомневаясь в своей гениальности. Да! Такие поэты рождаются раз в сотню лет. Хорошо, что они умирают еще до всемирного признания!
Я обещала себе быть хорошей принцессой, я обещала себе быть хорошей принцессой… Боже, как мне хочется разогнать этот филиал дурдома, и заняться чем-нибудь полезным.
— Я буду стоять здесь до тех пор, пока вы не отдадите приказ об издании моего творчества! — гордо сказал Баран, топнув ногой. Да, стоять тебе тут до скончания века. Такой плевок в лица классиков поэзии я не переживу.
В итоге, он остался стоять. Подошел уже следующий гражданин. Одет он был очень скромненько, вел себя тихонько.