— Да. Страсть как хочу. Умираю просто! — ответила я, стараясь не смотреть на обляпанный по краям пеной котел.
— Это у крестьян надобно поспрашивать! Авось, кто-то собирал! — махнула рукой кухарка. Какая-то худенькая девушка в драном платье и серой косынке, прошмыгнула мимо нее, неся в руках гору грязной посуды в сторону большого чана. Она поставила их на пол, а потом, показав пальцем на чан что-то промычала.
— А тебе что? Чистую воду подавай? Какая есть, такой и мой! — отозвалась кухарка. Я уже собралась уходить, но же услышала крик кухарки и глухие удары. Сомневаюсь, что она делает куриную отбивную.
— На стол чистые тарелки не ставь. Клади на пол! Не видишь, что стол занят! Ишь, честная какая! Господам все равно, из какого корыта жрать! Из чистого или грязного!
Я хотела уйти, но, глубоко вздохнув, вернулась.
— Итак. Я приказываю, чтобы посуда мылась в чистой воде. Если я узнаю, что посуда моется в помоях, то я перевешаю всех вас! Если я увижу чистую тарелку на полу — я повешу вас всех! Если я узнаю, что вы поднимаете мусор с пола и бросаете в котел — я отрублю вам руки! И еще… Перед тем, как готовить — мыть руки! Я приставлю сюда стражника, которому буду платить за то, чтобы он вас контролировал! Я дам ему инструкции и разрешения рубить руки тем, кто не выполняет мой приказ! Понятно? И еще! Готовить в косынках! Мне на пиру волос в жаркое попался! Еще раз такое будет, я вас всех сварю в одном котле! — выпалила я, чувствуя, что Мойдодыр здесь еще явно не был, а если бы и был, то умер от разрыва крана.
Я уже почти захлопнула дверь, как вдруг услышала крики:
— Все из-за тебя, мерзавка! — захлебывалась ругательствами кухарка. Я смотрю, что крайнего уже нашли, и уже вымещают на нем бессильную злобу.
Я вернулась и, схватив за руку, девушку, которую кухарка твердо решила убить скалкой, потянула за собой. Девушка шла неохотно. Она была слишком напугана.
— Ты в порядке? — спросила я, глядя в ее испуганные глаза. Наверное, мои глаза выглядели точно так же, когда начальство срывало на мне плохое настроение, прекрасно зная, что я — тварь бессловесная, и никто за мной не стоит.
— Как зовут девушку? — спросила я у кухарки, которая тут же спрятала скалку и елейным голоском ответила:
— Джоан! Она полоумная, немая сирота! Дура, одним словом! Она — дочь моей троюродной сестры. Мы ее тут из жалости держим.
— Отлично! Мне такая и нужна! С этого момента Джоан — моя горничная! — воскликнула я, таща девушку за руку в сторону выхода.
— Она воровка! Лучше возьмите Кривую Эльзу! — заорала кухарка мне во след. Отличные рекомендации с предыдущего места работы.