– Как ты посмел! Как ты мог! – трясла она Павла за плечи.
Он одним движением положил ее на лопатки, оказавшись сверху.
– Ты этого хотела, – уверенно сказал он.
– Я спала, а ты… ты… посмел… – зверела Стелла. – Это насилие. Ты изнасиловал родную сестру!
Но ее ангел, которого она охраняла от всего дурного, переменился, став другим, еще она не знала – каким, но другим.
– Стелла, я не насиловал тебя, – целовал он ее лицо в слезах. – Ты сама очень этого хотела. Мы любили по-настоящему.
– Пусти! Не смей больше… Я закричу!..
Близость обнаженной женщины, ее сопротивление, слабость и слезы, наконец, его превосходство в силе вызвали новое желание. Не нежность вчерашнего вечера сопровождала действия Павла, а страсть. Стелла брыкалась, а он целовал ее, пока она не выбилась из сил. Подчиняя ее, Павел шептал:
– Я люблю тебя, Стелла… Пожалуйста… Я так хочу тебя… Пожалуйста, Стелла… – Она только охнула, почувствовав Павла в себе. – Мы вместе… Спасибо, Стелла… Родная, любимая… Спасибо…
Она думала только о пороке, но в какой-то момент отчаяние и ужас перемешались, отступили, и появилась усталость, за усталостью равнодушие. А из уст Павла вырывались приглушенные стоны, ласковые слова обрывались на полуслове и… порочное тело Стеллы ответило на любовь брата…
Слишком потрясена была она, произошло что-то страшное, не укладывающееся в сознании, подавившее волю и уничтожившее в ней нечто очень важное, но пока неопределенное, чему она не находила названия, а лишь все больше путалась и внутренне сжималась от неясных предчувствий и ужаса. Лежали молча. Наконец Стелла сказала, приподнимаясь:
– Тебе в школу давно пора.
– Полежим еще немножко?
Он вернул назад сестру, которая покорно подчинилась его рукам.
– Это грех, – произнесла она через паузу.
– Что?
– Это большой и страшный грех.
– Разве тебе было плохо? Я видел, ты тоже получила…
– Как раз это и плохо. Мы не должны были. Когда человек жил в пещере и начал немного соображать, первое табу наложил на родственные связи, – говорила она как сомнамбула. – Близость между родными запретили.
– И никто никогда этого не делал?
– Кажется, только фараоны… Но они производили на свет уродов, их дети несли наказание за их грех. Такие связи называют кровосмешением… инцест.
– Только фараоны? Значит, сейчас тоже это делают. Делают и скрывают. Мы тоже будем скрывать.
– Мы не будем больше так делать, – твердо сказала Стелла и встала.
Она готовила завтрак, он одевался, всматриваясь в свое зеркальное отражение. Подняв указательный палец, Павел предупредил самого себя:
– Я все могу!