Это и было целью Коринн. Я отрицал, что когда-либо любил кого-нибудь до Евы, что и было правдой. Коринн была полна решимости доказать, что я неправ самым видным способом.
Наклонившись, она посмотрела на фотографию, потом на меня. Ее ожидание было ощутимым, словно меня тут же должно было посетить прозрение. Она играла с ожерельем, и я узнал в нем подаренное мной маленькое золотое сердечко, одетое на простую цепочку.
Черт побери. Я даже не помню кто сделал эту фотографию и где мы проводили время, но это и не имело значения.
– Что ты хочешь доказать этими фотографиями, Коринн? Мы встречались. Мы расстались. Ты вышла замуж, а теперь женился и я. Все в прошлом.
– Тогда почему ты так расстроен? Тебе не все равно, Гидеон.
– Нет, я раздражен. Они только заставляют меня ценить то, что с Евой у меня есть нечто большее. И осознание того, что эти картинки крайне ее расстроят, не вызывает у меня сантиментов о прошлом. Это наше последнее прощание, Коринн, – я удерживал ее взгляд, убедившись, что она увидела мою решимость. – Если ты сюда вернешься, то охрана не даст тебе пройти.
– Я не вернусь. Ты должен…
Скотт позвонил, и я взял трубку.
– Да?
– Мисс Трэмелл пришла к вам.
Снова наклонившись над столом, я нажал кнопку и открыл двери. Через мгновение, Ева вошла.
Настанет ли день, когда я не буду чувствовать, как земля уходит из-под ног, при встрече с ней?
Она резко остановилась, давая мне удовольствие рассмотреть ее. Ева была натуральной блондинкой, светлые пряди обрамляли ее тонкое лицо и подчеркивали штормовые серые глаза, в которые я мог смотреть часами, что и делал. Она была миниатюрной, но опасно фигуристой, ее тело восхитительно мягкое, как раз для того, чтобы разделить с ним постель.
Я мог бы назвать ее ангельски красивой, если бы не опьяняющая чувственность, которая всегда заставляла меня думать и жаждать примитивного животного секса.
Невольно мой ум наполнился воспоминаниями о ее запахе, о том, какая она на ощупь. Гортанный смех, приносящий радость и огненно–вспыльчивый характер, перевернувший мой мир, всплыли изнутри. Все во мне пробуждалось к жизни, прилив энергии и сознания, которые я не испытывал до встречи с ней.
Коринн заговорила первой.
– Привет, Ева.
Я ощетинился. Стремление оградить и защитить самое ценное в моей жизни не дало возможности подробно расценить ситуацию.
Выпрямившись, я бросил фотографию обратно в коробку и пошел к моей жене. По сравнению с Коринн, она была одета скромно: черная юбка и в тонкую полоску шелковая блузка без рукавов, которая сверкала жемчужным блеском. Волна тепла дала мне все доказательства, что сексуальней та женщина, которую я желаю.