– Мне кажется, вам очень нравится заниматься логическими построениями, – улыбнулся Мейсон.
– Конечно, – согласился Карлин. – В конце концов, для чего человеку дан мозг? Однако я уклонился от моих хозяйских обязанностей. Хотите еще кофе?
Он торопливо подошел к ним, налил кофе, пододвинул сливки и сахар, уселся в свое кресло, поправил очки и улыбнулся своей чудной, насмешливой улыбкой.
– Ах, какие лица, – сказал он. – Такие яркие индивидуальности должны хорошо получаться на фотографии. Обычно я не увлекаюсь портретами. Мне нравится изображать различные предметы в игре света и тени. Мне нравятся длинные утренние тени, полуденные лучи солнца, но время от времени я делаю и портреты. Я люблю игрой света и тени выявить основную черту характера человека. Так, световой блик может подчеркнуть мягкое очарование женщины. Я бы хотел сфотографировать вас как–нибудь, когда представится случай и когда… не будет так поздно.
Мейсон взглянул на Деллу Стрит. Они допили кофе, и Мейсон сказал:
– Нам пора уходить. Уже очень поздно и…
– Ох, я сразу прикусил язык, но сказанного не воротишь, – с раскаянием проговорил Карлин. – Для меня сейчас совсем еще не поздно. Я думал только о вас, и к тому же фотограф, который не полагается на ретушь, которому нравится выявлять истинный характер модели, предпочитает работать утром, когда лица еще не утратили свежести, а не после длинного и напряженного дня. Сам я, мистер Мейсон, ненавижу ретушь. Я знаю, что можно сделать прекрасное фото, используя только свет и тень.
Мейсон взглянул на часы.
– Пожалуйста, не думайте, что меня побудило к этому ваше замечание, но уже за полночь. Нам пора идти, иначе завтра утром мы будем недостаточно свежи, чтобы фотографироваться…
– Так вы придете завтра утром?..
– Нет, это я сказал в фигуральном смысле, – засмеялся Мейсон. Возможно, мистер Карлин, мы когда–нибудь и придем. Ну, большое спасибо за гостеприимство. Как–нибудь в другой раз я с удовольствием потолкую с вами о вашей жизненной философии и посмотрю ваши фотографии.
– Это было бы очень приятно, – сказал Карлин, слегка наклоняясь вперед, как бы в ожидании, что гости сейчас встанут.
Мейсон поднялся.
– Спасибо, что зашли, – сказал Карлин и добавил, улыбнувшись Делле: Каждый раз, когда мужчина замыкается в своем мирке и начинает думать, что научился ценить красоту природы больше, чем красоту живых форм, с ним случается что–нибудь, что показывает ему, как он был не прав.
– Благодарю вас, – улыбнулась она, поднимаясь с кресла и направляясь к двери.
– По–моему, вы блестящая модель, – с восхищением сказал Карлин. – Я надеюсь, что вы с мистером Мейсоном как–нибудь выберете время и заглянете ко мне. Это займет не более чем, скажем, полчаса. По четверти часа на каждого из вас вполне достаточно. Я заодно показал бы вам некоторые мои работы и мою студию. Но теперь, я вижу, уже поздно, а у вас, по–моему, был трудный день. Я понимаю, что жизнь известного, загруженного делами адвоката не очень–то легка. – Карлин открыл входную дверь. – О, я вас порадую. Как будто проясняется. Уже видны края несущихся по небу облаков, и… взгляните, как серебрится это облако в лунном свете. Я очень огорчаюсь, что пока у нас нет объективов и пленок, пригодных для того, чтобы можно было сфотографировать свет луны. Вы, конечно, знаете, что на всех рекламных фотографиях вместо лунного света снят просто солнечный свет, только его снимают с очень малой выдержкой. Но когда–нибудь мы сможем запечатлеть на пленке настоящий, полный очарования лунный свет, а не резкий блеск солнца. Но не стану вас больше задерживать. Становится холодно, и я знаю, что вы торопитесь. Будьте осторожны. В это время некоторые шоферы на перекрестках мчатся сломя голову.