Было очень поздно, но мы все равно зашли в какое-то одному Ярославу известное кафе. Мы поужинали странным вегетарианским блюдом, необычным пирогом из экзотических фруктов. Мы оба ужасно устали, но продолжали сидеть и разговаривать. Я хорошо помнила его лицо, и то, как от одного взгляда на него испытывала странную волну острого, ничем не объяснимого счастья. И сна не было ни в одном глазу, зато потом, когда я попала в дом, отключилась буквально за одну секунду, будучи не в силах объясняться с Пашкой о том, почему и где меня носит в такой поздний час. Я закрыла глаза и перестала реагировать на окружающий мир, только лежала и представляла себе лицо Страхова, вспоминала его улыбку и то, как он оказался лучше всех остальных экстрасенсов. И еще одну вещь я не могла забыть. Вопрос, который он задал мне, когда мы стояли на пороге моего дома. То самое, из-за чего я стала уверена, что Ярослав тоже думает обо мне. Его растерянный взгляд, задумчивость, длинную паузу, пока он решался, спрашивать меня или нет, но потом все же решил спросить.
– А зачем ты живешь с человеком, которого не любишь? – Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба, и я приложила изрядные усилия, чтобы сделать следующий вдох.
– Почему ты думаешь, что не люблю его? – спросила я, побледнев от неожиданности.
– А разве любишь? – Ярослав, как всегда, ответил вопросом на вопрос. Развернулся и ушел, оставив меня перед непростой задачей вернуть контроль над собственным телом и каким-то образом вернуться домой.
Прошло четыре дня с тех пор, как мы расстались. Четыре дня, каждую минуту которых я думала о нем. И каждую секунду скучала по нему. Думала и скучала одновременно, испытывая буквально физическую боль от его отсутствия рядом со мной. Это было так странно и непривычно, и я могу с уверенностью заявить, что никогда раньше не оказывалась в таком плачевном и восхитительном состоянии в один и тот же момент. Столь всецело и нон-стоп думать об одном и том же человеке, перебирая в памяти каждое сказанное им слово, каждый небрежный жест его руки, рассеянную улыбку и то, как он придерживал меня под локоть, помогая пройти сквозь двери. Мучительно и незабываемо.
Почему-то я решила, что он позвонит мне сразу, на следующий день. Засыпая, мне почему-то казалось, что утро вечера мудренее и что со следующего же дня все изменится. Именно ВСЕ, то есть жизнь перевернется с ног на голову, и ничего уже не будет прежним. Но следующий день изменил только мое служебное положение. И еще немного в отношении Пашки ко мне. Увидев мои авансовые деньги, он буквально онемел и скорее огорчился, чем обрадовался, хотя обычно он всегда рад деньгам. Мы оба любили деньги со всей страстностью людей, никогда не имеющих их в достатке, и из-за этого никогда не могли себе позволить незамутненного и чистого взгляда на вещи, когда главная цель заключается в том, чтобы познать этот мир, как он есть, а не выжить в нем.