— Коля, оприходуй согласно этой сопроводительной и понемногу отсыпь в пакеты. Передадим в краеведческий музей. Пусть народ посмотрит.
От недоумения тот пожал плечами.
— А чего тут смотреть? Песок да песок, только жёлтый. Ничего интересного я в нём не вижу.
Председатель рассмеялся. В его глазах мелькнула хитринка.
— Эх ты, деревня! Надо же такое! — потешался недоучившийся студент и бывший красноармеец Семёнов. — Это же золото с самого ключа Незаметного, а кто теперь о нём не слышал. Только ничего не перепутай, я проверю и подпишу бумагу.
— Вот если бы его переплавить, да продать, тогда бы можно было получить неплохие денежки, а так…
— Но, но, ты мне это брось! — рявкнул начальник.
Чтобы было меньше писанины, заместитель предложил высыпать весь золотой песок в один пакет, но, вспомнив, чему учили в университете, Семёнов решил не смешивать всё в одну кучу. В ту минуту он, возможно, подумал, что это золото, может быть, когда-нибудь послужит для науки. Отсыпав золотой песок в пакеты из плотной бумаги, на них написали простым карандашом: «Комитет по земельным отношениям, оприходовал Н.К. Чуриков. Председатель С.А. Семёнов, а ниже — Ключ Незаметный. Сдал Е.П. Охлопков из д. Учур». После этого золотой песок отправили в музей.
«Посылаю тебе карту, — в конце письма писал Семён. — Скрипя сердцем, её отдал старик, так сказать, вытащил из своих закромов. Попов её берег, пуще самой дорогой вещи, до последнего вздоха не хотел с ней расставаться. Как будто снова собирался идти туда. Я попросил его рассказать про эту карту, но он только прошептал:
— Если захочешь, увидишь всё сам. — И на том его земная жизнь закончилась. Представляешь, вот так жил человек и умер, прямо на моих глазах. Вообще забавный был старик. Вреда он никому не принёс…»
Фёдор взял в руки пожелтевший от времени затёртый лист бумаги. Простым карандашом на нём была нарисована гидросеть какой-то неизвестной местности. Ни одна река не была подписана, но в нескольких местах он увидел какие-то пометки, а возле одного крутого изгиба стояла точка, стрелка от неё указывала на едва различимый ручей.
«Так это же Чага, — узнал её Фёдор, — а точкой показана россыпь Вана».
Эта карта была скопирована из того же журнала, что и карта китайского старателя. Про это дореволюционное издание Закатов слышал от Фишкина. В нём впервые была напечатана карта золотоносности России, куда попали многие якутские реки. Случайно или нет, на той карте оказалась и Чага.