Не привыкший никому подчиняться и с детства не уважавший силу, он затаил на них обиду. И было отчего. От простых людей, с какими ему приходилось общаться всю жизнь, эти отличались не в меру подчёркнутой независимостью и даже откровенным нахальством. Всё, что было в его доме и, следовательно, являлось его собственностью, как он правильно определился в своём заключении, с приходом этих людей, перешло в их руки. Они пользовались его посудой, ели его продукты и даже надевали его скудную одежонку.
Как понял Савелий, эти люди ждали какую-то геологическую экспедицию, которая должна была приплыть с верховьев реки. Зачем её ждали, он легко догадался. Ещё в памяти был исчезнувший председатель сельсовета, его заместитель и десятка полтора селян, которых забрали и увезли в райцентр. Тогда, так же, как сейчас, в деревню приезжал тот же агент с незнакомыми людьми. После их отъезда во многих домах поселялось горе.
Медвежатник стал ловить каждое, даже невзначай брошенное постояльцами, слово. Болтливостью они не отличались, но, обжившись, потеряли бдительность и время от времени жаловались на свою судьбу друг другу. Разговорчивым был толстенький Виктор, казавшийся Савелию добряком. Другой — Толян, как называл его напарник, говорил меньше. Был он худым и длинным, с резкими чертами лица и глубоко посаженными глазами. Редкие чёрные волосы он аккуратно зачёсывал назад, прикрывая появившуюся лысину. Всегда злой и чем-то недовольный Толян, только от внешнего вида которого Савелию становилось нехорошо, мог запугать кого угодно. Было видно, что его побаивается даже толстяк.
Из их последнего разговора Медвежатник понял, что постояльцы хотят забрать самого главного геолога ожидавшейся экспедиции. Начальник приказал доставить Брукса только живым. Чтобы не усложнять себе жизнь, Виктор предложил его хлопнуть при попытке к бегству. Толян на него накричал и обозвал последним кретином и ублюдком. Савелий бесстрашно шёл на медведя, побеждая зверя в честной схватке, а вот чтобы ни за что убить человека, ему даже не снилось в самом дурном сне. С этого времени жизнь с чекистами под одной крышей превратилась для Медвежатника в каторгу. Каждый день он боролся с одолевавшими его мыслями и думал, как помочь геологам.
Зарядил дождь, вода в реке стала медленно прибывать, приближаясь к критическим отметкам, когда выходила из берегов, затапливая огороды и подворья. По нескольку раз в день Савелий подходил к реке, и с тревожными мыслями смотрел вверх по течению.
«Кипящий порог скоро станет непроходимым. В малую воду он не страшен, а в такую, когда камни закрыты, и волны, как поднятый из берлоги медведь, с рёвом бросаются на скалы и отскакивают назад, туда лучше не соваться. Ох, много народу на том пороге утонуло! Всех теперь не счесть, а последним был Сашка Шапкин, Тонькин муж. Хороший был охотник, однако не послушал меня, спешил домой шибко. Рвался к жене под бок, да к детишкам, а надо было бы ещё денёк-второй постоять. Так нет же, пошёл искать свою смерть: думал, что пройдёт.