– Мы будем делать то же самое, что и ты, золотая кудряшка! – фыркает Холидей. – Уносить ноги и спасать свою шкуру!
– Едем на двадцать третий уровень! – приказываю я Триггу, тот жмет на кнопки гравилифта, перенаправляет его на другой маршрут, выводит на планшет карту и показывает Холидей.
– Камера две тысячи сто восемьдесят семь вот здесь. Кодовый замок. Видеонаблюдение.
– Слишком далеко от места эвакуации! – поджимает губы Холидей. – Если пойдем туда – все пропало!
– Виктра – мой друг, – говорю я, вспоминая, как считал ее мертвой, и удивляясь, что она все-таки выжила после нескольких выстрелов в спину, сделанных ее собственной сестрой. – Я не могу бросить ее здесь!
– У нас нет выбора! – пытается отговорить меня Холидей.
– Выбор есть всегда, – отвечаю я, хотя слабо верю в это.
– Посмотри на себя, парень! Ты же еле на ногах стоишь!
– Отстань от него, Холи! – перебивает ее Тригг.
– Эта золотая сучка не из наших! Не собираюсь я умирать за нее!
А вот Виктра была готова умереть за меня. Там, во тьме, я часто вспоминал ее. Детскую радость в глазах, когда я подарил ей флакон с петрикором в кабинете у Шакала. «Я не знала, Дэрроу, не знала!» – ее последние слова после предательства Рока. Вокруг нас была смерть, у Виктры в спине засели пули, а она думала только о том, чтобы я не посчитал ее предательницей.
– Я не могу бросить здесь друга, – упрямо повторяю я.
– Я пойду за тобой! – торжественно произносит Тригг. – Куда ты, туда и я, Жнец! К твоим услугам!
– Тригг, послушай, – шепчет Холидей, – Арес же говорил нам…
– Не Арес изменил весь мир, а он! – кивает на меня Тригг. – Мы идем за ним, куда бы он ни шел!
– А если пропустим окно?
– Сделаем новое! Взрывчатки у нас достаточно.
Холидей смотрит прямо перед собой остекленевшими глазами, ожесточенно жуя резинку. Мне знаком этот взгляд. Она видит в Тригге не ищейку, не наемного убийцу, а маленького мальчика, вместе с которым выросла.
– Ладно, я с вами, – неохотно соглашается она.
– А что делаем с патрицием? – спрашивает Тригг.
– Введет правильный код – останется в живых, попробует что-нибудь выкинуть – сразу стреляй! – отвечаю я.
* * *
Мы выходим из лифта на девятнадцатом уровне. Я снова надеваю капюшон, Холидей ведет меня под руку, а Виксус идет впереди, как будто конвоирует нас в камеру. Тригг с пистолетом наготове не отстает от него ни на шаг. В коридорах ни души, лишь гулкое эхо наших шагов нарушает тишину. Из-за капюшона мне почти ничего не видно.
– Сюда, – говорит Виксус у одной из дверей.
– Код вводи, засранец! – приказывает ему Холидей.
Дверь с шипением открывается, и из камеры раздается оглушительный шум. Жуткий треск динамиков раздирает барабанные перепонки. В камере настоящий мороз, все покрашено в ослепительно-белый цвет. Лампы на потолке горят так ярко, что я даже глаз поднять не могу. Изможденная узница лежит в углу, свернувшись в позе эмбриона, спиной к нам. Вся спина испещрена следами от ожогов и отметинами от хлыстов после пыток. Спутанные светлые, почти белые волосы падают на лицо, защищая глаза от слепящего света. Я мог бы не узнать ее, если бы не два шрама от пулевых ранений ровно между лопатками.