Минадзуки проследила за моим взглядом и понимающе улыбнулась.
— Достаточно, чтобы вы пообедали, господин Штайнер. — ответила она. Я улыбнулся в ответ.
Но новости не давали мне покоя.
Появившийся официант поставил перед нами блюда и чашки, поклонился и исчез. Я проводил его взглядом, прежде чем посмотреть на своё блюдо. Шницель, накрытый яичницей — «по-гамбургски», хотя я смутно помнил, что такое Гамбург — подавался вместе с жареным картофелем, салатом и капустой. Я отпил чай — после сегодняшней ночи он показался мне напитком богов.
Минадзуки отсалютовала мне вилкой. Она заказала себе рыбу по-финкельвердерски — золотистые ломти, присыпанные беконом и украшенные цветной капустой и лимонными дольками.
Обязательно попробую, решил я. Но пока что меня влекла яичница.
— Приятного аппетита, господин Штайнер. — улыбнулась Минадзуки.
— И вам… — пробормотал я, прежде чем взяться за вилку. Яичницу в «Шпигеле» готовили на славу — иначе в заведении с таким названием и быть не могло.
Уже потом, когда мы покончили с едой, а в моей тарелке не было даже крошек, я обратился к Минадзуки, доедавшей последний кусочек своей рыбы. В углу её тарелки лежали две опустевшие лимонные дольки.
— Я помогу вам. — сказал я. — Но у меня есть одна просьба.
— Какая же? — спросила Минадзуки, вытирая уголки рта салфеткой. Её золотые глаза при этом изучающе глядели на меня.
— Устройте мне демонстрацию. — сказал я. — Это возможно?
— Демонстрацию? — переспросила она и кивнула. — Почему бы и нет? Но нам понадобится образец программы «василиска».
— Тот, что в очках Котеры, вас устроит? — тут же спросил я. Минадзуки вновь кивнула.
— Вполне устроит. — ответила она. — Нужно только забрать их из вашего хранилища, господин Штайнер. В Цитадели.
— Вы их оттуда не забрали? — удивился я. Минадзуки помотала головой.
— Я посчитала, что так будет надёжнее. — пояснила она. И, потянувшись через стол, отвела мою руку от загоревшегося на столешнице датчика оплаты. — Не трудитесь, господин Штайнер.
— Прошу прощения? — выгнул бровь я.
— Я плачу. — только и сказала Минадзуки.
Я открыл было рот, чтобы возразить. И тут же закрыл его, не зная, что сказать.
Минадзуки платила за меня так, будто мы были на свидании.
* * *
Свою «Накацукасу» Минадзуки посадила прямо посреди тротуара, носом почти упёршись в мемориальную табличку «250 лет сатурнианскому уголовному розыску» на стене. Я мысленно возблагодарил богов за то, что над улицей Мацуноо нету контактных проводов. Но тут были очень узкие тротуары: одной из стоек шасси машина стояла за поребриком, на ливневой решётке.