В какой-то момент я понял, что никому не хочется знать, КАК именно это случилось. Людям нужен образ защитника, и, если бы в небе над Огненным островом не было меня настоящего, они бы просто выдумали другого героя.
Да, мне и вправду не на что жаловаться. Но ощущение отвращения и осознание ужаса всего происходящего не проходило. Наверное, к этому невозможно привыкнуть. Или возможно?
– Что происходит? Что происходит, а? – почти кричал я в умме Закона.
– Сядь, – сказал Мику-ра. Еще один законник смутился и вышел из помещения. Остался лишь Сог-ра, как бледная тень Мику-ра. Его уж не смутить так просто. Он посмотрел на меня так, словно речь шла о чем-то обычном, обыденном. Посмотрел и вернулся к своим таблицам.
– Знаешь, я не хочу садиться. Просто скажи мне, что происходит. Хорошо, я – наездник, я делаю то, что могу. Ладно, ты меня предупреждал, а я знал, что МОЖЕТ быть. Но это… Это превратилось в какое-то безумие – безумие без слов. Как будто так и надо: они прилетают и пытаются лишить жизни нас, меня, а мы отбиваемся как можем. Как будто так и надо. Ты же законник, верно? Расскажи мне, что происходит!
– Это сложно, но мы пытаемся говорить с ними. Каждую ночь световая азбука передает сообщения между островами. Но, знаешь, они молчат обычно. Или отвечают односложно. Они не хотят говорить. Какая-то сила, какой-то план начал воплощаться, и мы, если честно, практически не контролируем ситуацию.
Наверное, впервые за историю наших отношений Мику-ра оправдывался. Ему нечего сказать, а у меня были вопросы. Много-много важных вопросов.
– Что они говорят? Хоть что-то?
– Их воля.
– Что? Ты можешь ответить внятно?!
– «Их воля» – так и передали азбукой. Вот такое сообщение – «Их воля».
– Чья воля?
– Да откуда мне знать! – в свою очередь взорвался Мику-ра.
Я глубоко вздохнул и сказал уже тише:
– Просто скажи, когда это закончится, а?
– Я не знаю, – отвечает. – Хочешь воды? Тут есть немного.
16. Живое оружие
Утром с одним из механиков мы сняли с Ши-те поврежденные перья и отнесли их в Полукруг. С помощью молота им вернут прежнюю форму, но это может занять весь день, если не больше. В это время у меня не было никаких важных дел, и я воспользовался случаем внимательно осмотреть упавшую вчера храмовую птицу. Накануне с помощью двух колесных машин ее переместили на террасу у Полукруга.
Состояние машины было ужасным. Одно крыло вырвано из туловища и исковеркано, механизм хвоста вывернут в неестественное положение, а металлический корпус смят и разорван на днище. Полностью выведены из строя лапы: одна их них от удара провалилась внутрь птицы, а другая – переломилась и нелепо торчит в сторону, почти параллельно с уцелевшим крылом. Впрочем, даже в таком состоянии машина представляла интерес. В отличие от первой сбитой птицы, которую частично расплющило, а частично разорвало на части от удара, эта Камо-те сохранила свои исходные формы и механизмы в том виде, в котором их можно было изучить.