Я приложил палец к губам. Она зачем-то сделала то же самое. Передвигаясь боком, как каменный краб, вышел из умм-кана.
– Где ты был? Я жду тебя едва ли не с рассвета. Отправлял Сог-ра искать тебя, – с плохо скрываемым раздражением бросил Мику-ра вместо приветствия. В своей стихии, в умме Закона он позволял себе раздражение значительно чаще.
– В месте получше этого, – сказал я и улыбнулся так загадочно, как только умел.
Как же я хотел, чтобы Мику-ра понял. Чтобы догадался, где и с кем я был на самом деле. Мелкое, преступное, но такое сладкое чувство.
– Ты не забыл, какой сегодня день? – резко спросил законник, не обратив внимания ни на пространный намек, ни на загадочную улыбку.
– Не забыл. День Халку-мару.
– Скоро взлетать. Птица готова? – спросил он уже спокойнее.
– Птица готова. Я не готов.
– Что ты говоришь? – переходя на зловещий шепот переспросил он. Хотя все услышал прекрасно.
Два или три законника тут же перестали заниматься своими делами и уткнулись в меня тревожными взглядами. Кто-то зашел в умму, и кто-то вышел.
– Ты знаешь, что случилось. Я не могу… Не могу управлять птицей в таком состоянии.
От неожиданной агрессии немного теряюсь и оправдываюсь зачем-то.
– Как же так? Ты должен, иначе случится непоправимое, ясно?
– Должен?! – постепенно повышая громкость голоса, отвечаю я. Неожиданно для самого себя перехожу в контратаку. – Все, что я ДОЛЖЕН, я должен самому себе, ты знаешь. Все знают. Так говорит закон о наездниках. И если я не смогу защитить свою свободу воли, то смогу ли я защитить свободу воли кого-либо еще?
– Значит, твоя воля уже исчерпала себя? – прошипел Мику-ра.
– Нет. Просто сегодня я лететь не могу.
Мику-ра отошел куда-то к стене, оставив меня на ковре одного. Зачем я вообще пришел?
– Послушай, Тиа-ра, – вдруг материализовался законник рядом со мной. Чуть ближе, чем бы того хотелось. – Я знаю, что иногда слишком резок и, быть может, даже пытаюсь принимать решения вместо тебя. Ты прав: твоя воля есть закон. Ладно, так и есть! – отмахнулся он от кого-то невидимого.
Я молча кивнул.
– Но и ты должен понимать. В том мире, в котором мы сейчас находимся, воля отдельного человека, отличная от других – это слабость его народа. В данном случае – народа Огненного острова.
Ты должен понимать, что дело вовсе не в том, сколько храмовых птиц уничтожено и сколько еще осталось. Главный вопрос – сколько открытых ладоней поднимутся вверх, когда ты окажешься над Площадью. Что бы ни говорил Моту-ра, именно от этого будет зависеть свобода их воли – наша общая свобода. И пусть это противодействие продлится много лун, но пока в нем нет очевидного победителя – свобода воли не сломлена.