Спустя пять дней, прохладным поздним вечером, Джеффри схватил дубовый стул и выбросил его на улицу, разбив окно собственного дома. Затем он, как дитя, упал на кушетку, жалобно заплакал и принялся молить о смерти. Сгусток крови размером с детский игрушечный шарик разорвался в одном из сосудов его головного мозга.
Это похоже на кошмарный сон наяву, который начинается, когда человек не спит ночь или две, – чувство, которое приходит вместе с крайним утомлением и солнцем нового дня, чувство, что жизнь вокруг стала совершенно иной. Это – совершенно отчетливое убеждение, что твое существование стало сродни побегу на ветви жизни и находится в таком же родстве с этой жизнью, как кинофильм или отражение в зеркале, что люди, и улицы, и дома стали всего-навсего проекциями из тусклого и хаотического прошлого. Именно в таком состоянии находилась Роксана в первые месяцы после начала болезни Джеффри. Она могла заснуть, только совершенно обессилев и вымотавшись от бессонницы, а просыпалась она под тучей. Длинные, произносимые трезвым, сдержанным голосом советы врачей; слабый запах лекарств в холле; звук осторожных шагов на цыпочках внутри дома, бывший эхом прежней веселой беготни; и – самое главное – белое лицо Джеффри среди белоснежных подушек на постели, которую они раньше разделяли, – все это поработило и неизгладимо состарило ее. Доктора поддерживали надежду, но этим все и заканчивалось. Полный покой, говорили они, и тишина. Все заботы свалились на Роксану. Ей приходилось оплачивать счета, вникать в финансовые дела, вести переписку с издателями. Она постоянно находилась на кухне. У медсестры она научилась готовить для него специальную пищу и после первого месяца болезни приняла на себя все бремя заботы о муже. Ей пришлось отказаться от услуг сиделки из экономии. Одну из двух цветных горничных пришлось уволить. Роксана начала понимать, что они жили «от рассказа до рассказа».
Самым частым гостем в доме стал Гарри Кромвелл. Он был шокирован и подавлен новостями. И хотя он жил в Чикаго с женой, у него находилось время для того, чтобы несколько раз в месяц навещать своего друга. Роксана принимала его сочувствие, – в этом человеке она видела сострадание и врожденную жалость к ближнему. И если он находился рядом, это немного утешало ее. Характер Роксаны неожиданно изменился, в нем появилась глубина. Иногда она чувствовала, что вместе с Джеффри она потеряла и своих детей – тех детей, в которых она теперь нуждалась более всего и которых она могла бы иметь.
Спустя шесть месяцев после удара кошмар слегка поблек, оставив после себя совершенно иной – серый и холодный – мир. Однажды Роксана поехала по делам в Чикаго. До обратного поезда оставался час, и она решила познакомиться с женой Гарри.