Он задремал, и его мысли снова унеслись к Бетти: он вообразил, что они поссорились из-за того, что она отказалась идти на вечеринку в качестве задней половины верблюда. Он уже почти заснул, когда его разбудил таксист, открывший дверь и трясший его за плечо:
– Кажется, приехали.
Перри сонно огляделся. От дороги к большому каменному дому был натянут полосатый тент, изнутри доносились низкие звуки барабана джазового оркестра. Он узнал дом Говарда Тейта.
– Точно, – окончательно проснувшись, сказал он, – это здесь! Сегодня вечеринка у Тейтов. Точно, туда все и собирались!
– Слушай, – встревоженно спросил индивидуум, еще раз взглянув на натянутый тент, – а ты уверен, что все эти люди меня не побьют за то, что я туда сунусь?
Перри с достоинством встряхнулся:
– Если только кто-нибудь заикнется, просто скажешь, что ты – часть моего костюма.
Возможность представиться скорее в виде вещи, нежели личности, успокоила таксиста.
– Ну ладно, – неохотно согласился он.
Перри прошел под сень тента и стал разворачивать верблюда.
– Вперед, – скомандовал он.
Спустя несколько минут можно было наблюдать, как печальный и на вид голодный верблюд, испуская клубы пара из пасти и дырочки в гордой задней половине, пересек порог резиденции Говарда Тейта, удостоил изумленного лакея слабым фырканьем и направился прямо по главной лестнице, ведшей в бальную залу. Зверь двигался характерным аллюром, напоминавшим нечто среднее между неуверенным строевым шагом и беспорядочным бегом; точнее всего этот стиль передвижения можно было бы описать словом «спотыкающийся». Верблюд спотыкался на каждом шагу, и, передвигаясь, он то вытягивался, то сжимался, как огромная гармонь.
Семья Тейтов считалась самой влиятельной в Толедо. Миссис Говард Тейт до замужества звалась мисс Тодд и проживала в Чикаго, но все члены семьи в общении отличались той нарочитой простотой, что стала знаком принадлежности к американской аристократии. Тейты уже достигли такого положения, когда разговоры велись о свиньях и фермах, а каждый, кому эта тема не доставляла удовольствия, удостаивался лишь холодного взгляда. Им уже казалось предпочтительней видеть за обеденным столом не друзей, а вассалов, они без особого шума тратили огромные деньги и, потеряв вкус к соревнованию, постепенно скучнели.
Бал в этот вечер давался в честь маленькой Миллисент Тейт, и, хотя среди приглашенных были представители всех поколений, танцевали в основном школьники и студенты: основная часть уже успевшей вступить в брак молодежи в этот вечер веселилась на цирковом карнавале, устроенном Таунсендами в клубе «Дилижанс». Миссис Тейт находилась в бальном зале, следя за Миллисент и подбадривая ее улыбками, когда их взгляды встречались. Рядом с ней стояли две средних лет тетушки, наперебой твердившие, как же идет Миллисент новое платье! Именно в этот приятный момент миссис Тейт почувствовала, как ее сильно дернули за юбку, и мгновение спустя на руках у матери с громким «Ох!» очутилась младшая дочь, одиннадцатилетняя Эмили.