— Нет, сначала нас всех принимали в октябрята…
— Как-как ты сказала? Ок-тяб-ря-та? — сделал недоверчивое лицо Мишель.
— Ну да. От слова «октябрь». Если тебе известно, революция в России произошла в октябре.
Мишель все качал головой, словно не верил.
— Значит, у вас всем маленьким детям говорят, что они октябрята, так?
Ольга кивнула.
— А если кто-нибудь не захочет?
— Тогда его заклеймят позором, а его родителей уволят с работы…
— Да, веселенькая у вас жизнь.
— Но это еще не все. Когда человеку исполняется четырнадцать лет, он вступает в комсомол. То есть коммунистический союз молодежи. Это целый ритуал, почти экзамен.
— И тоже для всех? — поразился Мишель.
— Нет, от этого по желанию можно отказаться. Но тогда тебя могут не принять в университет.
— Нет, ты меня обманываешь? Или это шутка?
Ольга подняла на него смеющиеся глаза.
— Да нет же — я вполне серьезно.
— А что делают эти самые — комсомольцы?
— Да ничего. Просто платят взносы.
— Большие?
— Нет, маленькие. Но каждый месяц.
— И на что идут эти деньги?
— Вот уж не знаю. Наверное, на то, чтобы содержать всяких комсомольских начальников.
Мишель был вне себя от удивления.
— А ты тоже комсомолка?
— Нет.
— Почему?
— Не захотела.
— А как же тебя приняли в университет?
— Сама не знаю.
Некоторое время Мишель молчал, а потом спросил:
— Послушай, у вас в России все люди дураки? Никто ничего не видит и не понимает?
Ольга засмеялась.
— Да нет, все всё видят и все всё понимают. Но сделать ничего не могут.
Мишель схватился за голову.
— Нет, ну как ты там живешь? Как ты можешь там жить? Это же страна идиотов…
— Зато у нас бесплатное образование, — улыбнулась Ольга.
— Нет. Главное достоинство вашей страны не в этом, — убежденно сказал Мишель.
— А в чем?
— Главное — это то, что в вашей стране живут такие потрясающие девушки, как ты…
С Мишелем было легко. Он, как барометр, улавливал все оттенки ее настроения. Ближе к вечеру, когда они уже вошли в Латинский квартал, Мишель вдруг, ни слова не говоря, потянул Ольгу за руку и потащил ее в какую-то подворотню. Это была обычная арка между домами, только в нее вела двустворчатая деревянная дверь.
— Куда? — удивленно и даже немного испуганно спросила Ольга.
— Сейчас увидишь, — с таинственным видом сказал Мишель, со скрипом открыл дверь, и они оказались в неожиданно просторном дворе. Осмотревшись, Ольга поняла, что находится не где-нибудь, а на римском стадионе. Испещренные трещинками белые ступеньки амфитеатра спускались вниз и вели на круглую, выложенную камнем арену.
— Это арена де Лютец, — сказал Мишель, — во втором веке до нашей эры здесь затравливали честных и добропорядочных христиан.