Поговорили еще о чем-то постороннем, как вдруг хозяин кабинета произнес негромко:
– Не поверите, Ирина Генриховна, но мне не дает покоя ваш рассказ об учебе в Центре по профпереориентации.
– Даже так? – искренне удивилась Ирина Генриховна. – И… и что?
– Так вот, я тут навел кое-какие справки относительно этого Центра и, вы знаете, был приятно удивлен. За девять месяцев получить практически второе высшее образование, причем на довольно профессиональном уровне, это, я вам скажу…
Он отхлебнул все еще горячего кофе и как-то исподволь посмотрел на гостью:
– Но я даже не об этом.
– А о чем?
– Зачем вам это?
– Зачем мне это?.. – Ирина Генриховна положила бутерброд на тарелочку, вздохнула. – А ведь действительно, зачем? Преуспевающий преподаватель музыки в престижной Гнесинке, частные уроки по классу пианино и прочее, прочее, прочее, проистекающее из моего нынешнего положения. Зачем?
Надолго замолчала, будто и сама только что задумалась всерьез над этим парадоксом в ее жизни, и вдруг по ее лицу скользнула легкая ухмылка.
– Вы никогда не задумывались о смысле жизни? – спросила она, однако тут же поправилась: – Нет, пожалуй даже не о смысле жизни, а о своем предназначении в этой жизни?
Яковлев только плечами пожал. Мол, я нашел свое собственное предназначение – санитар общества. А если еще проще, то просто чистильщик.
Она согласно кивнула. Повезло, значит, мужику, что он еще в юности нашел себя в том, что было предопределено ему судьбой. А вот она…
Он явно не понимал ее, и она невольно усмехнулась:
– Желаете, я вам байку одну расскажу, свидетелями которой были люди, которых я давно знаю?
– Естественно.
– Так вот, жил-был один очень крупный ученый, академик и мировая знаменитость, на прием к которому мечтали попасть даже члены правительства. А он?.. Он был музыкантом от Бога и ничего с собой поделать не мог. И когда в Зале Чайковского наш знаменитый оркестр давал концерты, на которые простому смертному попасть было невозможно, он брал свою виолончель, приезжал к началу концерта, ему освобождали место, и он… он играл так, что, казалось, все аплодисменты предназначались только ему одному. Она вздохнула и закончила:
– И он был счастлив, потому что рожден был для того, чтобы семью нотами творить чудеса. И именно это являлось его предназначением в этой жизни.
– И вы хотите сказать…
– Да, к великому сожалению, вы правы. Судя по всему, я довольно неплохой преподаватель, но музыка для меня всего лишь хлеб насущный, и я не чувствую в своей работе ни-ка-ко-го удовлетворения. А это плохо, Владимир Михайлович. Очень плохо.