– Ну и что ты предлагаешь?
– Отработать ночной клуб и все связи Чудецкого по «Аризоне». Почему-то мне кажется, что именно там надо искать концы.
– Кажется… Если кажется, то крестятся, – пробурчал Грязнов. – Хотя, впрочем, может быть, ты и прав в чем-то.
И уже перед тем как закончить разговор, произнес негромко:
– И все-таки Турецкому я должен буду рассказать об этом. Во-первых, это его протеже, а во-вторых… Сева, ты только пойми меня правильно, убийство – это слишком серьезное дело. И если тот же Яковлев узнает, что мы пытаемся прятать концы, он и меня, и тебя, и всю нашу контору просто запрезирает.
Прекрасно изучив своего мужа за годы совместной жизни, Ирина Генриховна догадывалась, что ее Турецкий чего-то недоговаривает, о чем-то умалчивает и что-то, возможно, скрывает, но даже из того, что он рассказал про ее любимого ученика, вернее, про то, что успели накопать детективы «Глории», вполне хватило, чтобы у нее тревожно засосало под ложечкой. И когда приехала из больницы домой, уже не думала ни о чем, кроме как о Чудецком, который уже несколько дней как сквозь землю провалился. Вернее, даже не о самом Диме, а о том поколении вчерашних, казалось бы, мальчишек и девчонок, которые уже в двадцать первом веке вступали в жизнь. И что-то их ждет еще в России в первом десятилетии этого века?
Наркотики, захлестнувшие большие и малые города России, или все-таки более достойная жизнь в достойном государстве?
И как бы она ни сопротивлялась, мысли ее вновь и вновь перескакивали с Чудецкого на свою дочь, которая была всего лишь на три года младше ее ученика. Нет, она оставалась пока вполне управляемой, по крайней мере именно так казалось порой, но через годок-другой и она также окунется совершенно в иную жизнь. В жизнь, полную подводных камней, на которых так легко поскользнуться.
– Господи милостивый, упаси и сохрани! – беззвучно шептала Ирина, обращаясь к иконе Казанской Божьей Матери, которая после ранения Турецкого заняла самое почетное место в спальне.
Дочери дома не было, и она, набросив на плечи японский расписной халат, который так любил Турецкий, прошла на кухню. Еще с порожка увидела на столе листок бумаги.
«Мама, я у Светки. Не волнуйся. Буду в восемь. Твоя Нина. Звонила отцу, он сказал, что ты обещала купить хлеба по дороге домой. Целую».
Света, одноклассница и подруга дочери, жила в соседнем подъезде, и девочки скооперировались еще с одной подругой, чтобы всерьез заняться английским языком. Уроки давала мама Светланы, в недалеком прошлом синхронный переводчик не только с английского, но и с французского. Дочь своего отца, Нина уже окончательно решила поступать на юридический факультет МГУ, а для этого требовались более чем просто хорошие оценки при сдаче экзаменов. Если говорить честно, то Ирина Генриховна до последних дней была в общем-то спокойна за свою дочь, однако исчезновение Димы Чудецкого заставило и ее невольно встряхнуться.