– А почему наш Дмитрий такой кислый сегодня? – с оттенком отеческой заботы в голосе поинтересовался Голованов.
– А, не обращайте внимания, – махнул рукой Вассал. – Просто хандра нашла на человека. – И пояснил: – Он же человек искусства, а музыканты и артисты, как известно, люди настроения. Смеются там, где плакать надо, зато рыдают там, где все смеются.
И тронул Чудецкого за плечо:
– Ну же, Димон!
Чудецкий вяло улыбнулся и снова потянулся за бутылкой:
– Простите, это я так… действительно что-то хандра нашла.
Закусил коньяк долькой лимона, поднялся и прошел к резному серванту, на котором лежала вскрытая пачка «Беломора», щелчком выбил папироску, потянулся было за спичечным коробком, но, видимо вспомнив про гостей, спросил негромко:
– Не желаете?
– А что, вы курите «Беломор»? – искренне удивился уже подвыпивший «господин Голованофф».
На лице Чудецкого застыла язвительная ухмылка, а «господин телохранитель» уже нашептывал что-то своему «хозяину». И по тому, как тот радостно кивал, светлело лицо Вассала, в планы которого не входило, видимо, раньше времени раскрываться перед столь важным немцем. И уже радостно засмеялся, когда Агеев кивнул Чудецкому:
– Забей-ка и нам косячок.
– Что, балуешься порой? – не скрывая интереса, полюбопытствовал Вассал.
– «Балуешься»… – ухмыльнулся Агеев. – Афган всему научит.
Чудецкий между тем уже подготовил штакет,[14] набил марихуаной, отсыпав ее из кораблика,[15] однако, прежде чем подать уже готовую папиросу Агееву, честно предупредил:
– Тема крутая, так что поосторожней.
– Не учи дедушку детей рожать, – отозвался Агеев, принимая от Чудецкого добротно и умело забитый косячок. – Когда в Афгане торчал, только этим и жили.
Вассал с нескрываемым интересом покосился на Агеева. Судя по его взгляду, такие люди нужны были и в Москве.
А Голованов время от времени косился на Чудецкого, и в его груди нарастало что-то нехорошее. А мозги сверлила въедливая, навязчивая мыслишка: «Бог ты мой! Да тот ли это Дима Чудецкий, один из талантливейших учеников Ирины Турецкой, которого ждет дома мать?! Господи, вразуми дурака!»
Уже поздним вечером, когда наконец-то отпустило неприятное ощущение накатывающей тошноты, а в своей комнате похрапывал Агеев, Голованов принял горячий душ, заварил в бокале щепотку крупнолистового цейлонского чая и только после этого набрал по мобильнику телефон Сергачева. Вкратце пересказал ему разговор с Похмелкиным-младшим, не забыл и про застолье, которое устроил им Вассал. Судя по широте размаха, с прямой подачи все того же Похмелкина.
– Великолепно! – подытожил результаты первого дня пребывания в Краснохолмске Сергачев. И добавил напутственно: – Главное теперь для вас – не проколоться при разговоре с Ником. Умен, собака, и осторожен!