Конечно, у меня (как у биографа князя) возник вопрос: а эта огромная злоба к советскому строю совсем не мешала сговору с ней, сговору, который вольно или невольно укреплял и продолжал жизнь Советов? Или на этот сговор князя толкала генетическая обязанность? Ведь много лет он не только помогал советской власти получать кредиты от Запада, но и привозил в Страну Советов дары, архивы и картины русских художников. Князь утверждает, что дарил не советской власти, а народу. Но ведь он-то лучше всех знает, что эта власть отняла у народа всё. И у княжеского рода тоже. Значит, вопрос в том, что получал князь взамен даров?
Всё, что хотел, но, прежде всего, признание. Его стали пускать на телевидение. Он завязал отношения в высших эшелонах власти. А тут уж выступал исключительно как патриот: мол, вся утерянная красота должна вернуться на родину. Потому и деятельность национального лидера сравнил с ролью в истории Петра Первого. И, в конце концов, был услышан: получил через министра культуры высочайшую резолюцию: «купить коллекцию Лобановых-Ростовских за 16 миллионов долларов». Однако после этого князь опять публично говорил и писал то, что думал: в России всё коррумпировано и власть продажна. Получив миллионы, преспокойно утверждал: деньги для меня не так важны, как выполнение генетической обязанности перед Родиной. Иначе говоря – я свободен и волен вести себя так, как считаю нужным.
И что же в итоге? Можно ли быть спокойным за коллекцию, которая являлась делом его жизни, после того, как она, наконец, оказалась на исторической Родине? Нет, потому что тут же выяснилось, что князь разместил коллекцию в России, которая не собиралась и не собирается выполнять на себя взятые обязательства по её сохранению. Как например летом 2010 года, которое выдалось аномально жарким. Коллекция, хранившаяся в запасниках в Петербурге, попала под эту жару, поскольку помещение осталось без кондиционера, обеспечивавшего необходимую температуру…
Теперь Никита Дмитриевич признаёт: если бы коллекция попала в Библиотеку Конгресса США, она была бы сохраннее. Для этого следовало набраться терпения, рисковать, ожидать решения, которое могло быть принято, а могло и не быть. Похоже, тут сыграла роль не генетическая обязанность, которую он испытывал к России, а трезвый расчёт: библиотека Конгресса – это синица в небе, а Константиновский Фонд – реальность и миллионы долларов. Да и таких славословий в адрес князя по поводу продажи коллекции России, в Америке он вряд ли бы дождался. Так что же, здравый смысл покинул князя? Нет и нет! Никита Дмитриевич сказал мне, что его первая жена, Нина, совладелица коллекции, возражала против продажи коллекции России. И тут же добавил: она права, и не отдаёт 200 предметов коллекции, которые ей принадлежат. Но если с ней хорошо поговорить, она отдаст.