Никита, впрочем, помнит этого человека совсем не из-за его роста и рассказов о былом, а потому, что почти не имея гроша в кармане сделал-таки у него первую покупку. Собирательская деятельность началась с приобретения у Тютчева картины русского художника Николая Сверчкова «Погоня за похищенной невестой». Эту работу маслом Тютчев уступил князю за 100 долларов в рассрочку. А вот сама коллекция началась в 1959 году с приобретения эскизов костюмов Сергея Судейкина к балету «Петрушка» по 25 долларов каждый. В 1962 году к работам Судейкина прибавился эскиз декораций Александра Бенуа к тому же спектаклю. Инициатором этого приобретения, которое обошлось в 100 долларов, была уже Нина, первая жена князя.
– Пожалуй, главным в моей американской жизни, – говорит князь, – стала встреча с Ниной Жорж-Пико, разделившей мою страсть к коллекционированию. Познакомились мы с ней совершенно случайно. В один из выходных дней я оказался на ужине у дочери Натана Милыптейна. Этот замечательный скрипач, которого в 1925 году так нерасчётливо послал за границу Л.Троцкий, желая продемонстрировать миру достижения музыкантов молодой советской республики, остался на Западе. С ним, кстати, был и выдающийся пианист Владимир Горовиц, который принял такое же решение. После такого предательства Советы стали осторожнее и годами никого из деятелей культуры не выпускали. Милыптейн уехал из России в чёрном пальто, где были зашиты золотые монеты. На них он и жил первое время. Но я отвлёкся потому, что вспомнил их концерты, на которых бывал регулярно, пока жил в Нью-Йорке. Я полностью воспользовался возможностью слушать и лучшие оперные голоса (Каллас, Христов, Гяуров), и видеть первоклассный балет (Баланчин, Марта Грэм), и незабываемые театральные постановки. Именно благодаря этому моему интересу я включался в бешеный ритм жизни Нью-Йорка. После ужина мы с английским археологом Иэном Грэмом уютно устроились на диване и обсуждали очень интересовавший нас тогда вопрос о почве в Индии (латеритах). Вдруг к нам присоединяется какая-то девочка и зачарованно слушает наш весьма специфический разговор. Это было необычно, и мы продолжали разговаривать уже втроём. Когда все расходились, я предложил проводить её домой. Она ответила: «С удовольствием. Но я живу напротив». Это была резиденция французского посла. А странной девочкой была его дочь Нина, моя будущая жена. Свадьба состоялась в Париже в 1962 году.
Начиная трудовую жизнь в громадной и богатейшей стране, Никита верил, что тут ему предоставляется возможность быстро создать себе удобную и обеспеченную жизнь. Однако всё оказалось не так просто. Да, он осуществил мечту детства и стал геологом. Никакого разочарования в избранной профессии он не испытывал. Более того, сам процесс разведки и нахождения подземных ископаемых оставался для него интереснейшим занятием. Работая геологом, он бывал на разных континентах, в самых экзотических уголках земного шара. В Патагонии, на юге Аргентины, просидел полтора года – искал нефть, на Аляске и в Тунисе искал ртуть, в Венесуэле – никель, в Либерии (Западная Африка) – железо… И вот тут Никите пришлось столкнуться с реальностью, о которой он не подозревал: геологи в США не делают погоду в бизнесе. Они не руководят, скажем, нефтяными компаниями, несмотря на то, что в основе состояния любой такой компании лежит правильное решение геолога, где бурить, а где нет, в бизнесе они участия не принимают. А это означало, что, оставаясь геологом, стать финансово независимым невозможно. Следовательно, рано или поздно, с геологией придётся покончить. Если это неизбежно, лучше раньше…