Страсть собирать сопровождала князя с детства. До школы он собирал почтовые марки, потом монеты. В школе у него составилась коллекция минералов, которая стала предметом зависти его товарищей. Он обменивал, а в трудные минуты продавал отдельные камни. В Болгарии, особенно довоенной, отношение к собирательству было иное, чем в Советском Союзе. И если исходить из того, что собирательство – своеобразная форма коллекционирования, то можно считать, что юный князь в детстве счастливо прошёл эту школу и выработал в себе характер коллекционера.
Знакомясь с биографией князя, мне более всего нравится определение: коллекционер-сыщик. Методы, которые использует коллекционер-собиратель в самом деле схожи с теми, что на вооружении у сыщиков. Сыщик идёт по следам происшествия, будь то пропажа, исчезновение, гибель, преступление, наконец. Коллекционер пробует отыскать то, что исчезло и должно быть найдено. Собирателя можно сравнить и с охотником, выслеживаю – щим дичь. Он идёт по следам, изучает все повороты, обманные петли, заходит в тупик, возвращается и вновь определяет направление поиска, пока не достигает цели. Собиратель одержим предметом своей страсти. И он счастлив, став обладателем предмета, за которым охотился.
Что же вводит коллекционера-собирателя в состояние эйфории, необыкновенного возбуждения, почти сладострастия? «Ни одна галерея не может предоставить… необходимого ежедневного контакта с вожделенным произведением искусства… Импульс к собирательству необыкновенно силён и он становится практически иррациональной страстью» (английский историк искусства Кеннет Кларк). Что касается иррациональности собирателя, импульса и страсти, тут нет возражений. А вот «ежедневный контакт с вожделенным произведением искусства» у меня вызывает сомнение. О каком таком ежедневном контакте можно говорить в случае с коллекцией Лобановых-Ростовских, если коллекция десятки лет, до того момента когда она была продана и переехала в Санкт-Петербург, находилась в специальных хранилищах-запасниках в третьих странах? Да, на выставках, которые организовывал князь, шедевры извлекались из запасников и он, как и прочие посетители, мог ими любоваться. Стало быть, на первом месте, как не крути, желание иметь? Ситуацию с собирательством проясняет Никита Дмитриевич. Во-первых, он решительно протестует против таких расхожих представлений о собирательстве:
– Самое неверное и парадоксальное, что можно услышать о собирателях – то, что они Плюшкины (гоголевский герой – Э.Г.). Нет, нет и нет! В собирательстве приобретение, обладание и алчность – далеко не самые главные стремления и страсти. Истинный коллекционер немыслим без глубочайшего и всестороннего изучения своей коллекции. Он хочет знать о предмете собирания всё и вся, на всех уровнях: не только цену вещи (рыночную и по гамбургскому счету), но и происхождение, судьбы прежних владельцев, легенды вокруг вещи, ее присутствие в литературе, в устных упоминаниях, в мечтах других коллекционеров.