Возвращаем Вам статью И.С.Зильберштейна «Шедевры отечественной культуры». Популяризацию Лобанова-Ростовского Н.Д. и его коллекции в советской печати считаем нецелесообразной. По нашему мнению, статья оставляет впечатление саморекламы автора и по содержанию написана с объективистских позиций.
Приложение: статья на четырёх листах, только адресату».
Ничего необычного в такой практике нет. Я проработал много лет в газете и возил к цензору каждый номер в пору моего редакторства. Без штампа «В свет» и подписи цензора не могла быть опубликована ни одна строчка. Если же цензор что-то отклонял, отправлялись подобные письма. На публикации ставился крест. В этой же истории необычно другое. Письмо того же Киселёва от 27 августа 1984 года тому же Сафронову и по тому же поводу:
«Уважаемый Анатолий Владимирович!
Согласно договорённости направляем Вам статью доктора искусствоведения Зильберштейна И. С, полученную от него 16 августа с. г. во время встречи в Пресс-бюро.
Возражений против публикации в части, касающейся КГБ СССР, не имеется.
Приложение: статья на четырёх листах, несекретно».
Что же произошло за год с небольшим с мнением КГБ? И как Зильберштейн оказался в Пресс-Бюро КГБ? Ведь обычно с авторами скандальных статей переговоров о публикации в этом ведомстве не вели. Органы переписывались только с ответственными редакторами изданий. Остаётся предположить, что выездной Илья Самойлович имел свои контакты с этой организацией. Иначе он не мог бы, скажем, ездить в Париж в командировки от Министерства культуры СССР. В частности, когда Лобановы встретились с Зильберштейном в гостинице, он имел задание (кстати, так и не выполненное) выкупить у Сержа Лифаря 13 любовных писем А.С.Пушкина Наталье Гончаровой, когда она ещё была невестой.
Имея эти контакты, Илья Самойлович во время одной из поездок князя в Москву, вновь напомнил ему о портретах Бунина и Есенина. Зильберштейн предложил Лобанову подарить эти портреты Советскому Союзу, а за этот жест он брался уговорить КГБ снять запрет на упоминание его имени в публикациях. Князь согласился. Илья Самойлович пошёл на Старую площадь и вернулся довольный, несмотря на то, что ему пришлось долго уговаривать генерала. В следующий приезд Лобанов привёз и передал Илье Самойловичу оба портрета. После чего появилось второе письмо, а следом и первая публикация в «Огоньке» о собрании Лобановых-Ростовских. Никто не мог предположить, что спустя пять лет князь сможет опубликовать свой сборник в Москве, а позже перевезти почти всю коллекцию русского театрального искусства в Санкт-Петербург…