– В 1976 году, – вспоминает Никита Дмитриевич, – я в назначенный час явился к нему на квартиру на Лесной улице. Там нас ждала «Волга» из Министерства культуры, которая отвезла нас на встречу с начальником иностранного отдела Г.Поповым. Я заметил, что на столе у него лежала большая фотография картины Серова и справка от Третьяковской галереи о её подлинности. Я выразил своё желание обменять картину Серова на 10 театральных эскизов Головина, чьи работы отсутствовали у меня в собрании. Попов отказался, что было в те времена обычным ответом советского чиновника. Зильберштейн напомнил Попову, что Третьяковская галерея очень хотела бы иметь эту картину и что моё предложение явно в пользу Советского Союза, ибо 10 эскизов Головина могли бы стоить тогда максимально 20 тысяч долларов. Попов был неумолим. В сделках такое отношение советского чиновника обычно, по моему опыту, кончалось взяткой.
Но Попов был мне неприятен, и, в отличие от других коммерсантов, взятку я ему не предложил. А идти к министру П.Н.Демичеву мне не хотелось, я знал, что Попов и Демичев – одного поля ягода. Зильберштейн был чрезвычайно огорчён. Мне же было обидно за то, что лишний раз пришлось безрезультатно иметь дело с советским чиновником.
Это воспоминание Никита Дмитриевич заканчивает искренним славословием в адрес Зильберштейна, подарившего ему уникальный эскиз Головина «Костюм для Тамары Карсавиной в роли Жар-птицы».
Отношения собирателей между собой, как правило, уважительные и партнёрские. Иначе обстояло дело с простыми советскими людьми. Они с подозрением относились к коллекционерам и считали их спекулянтами. Сразу после смерти Сталина люди поколения Рубинштейна начали коллекционировать. Это была, в основном, советская элита: режиссёры, писатели, артисты и врачи. Последних было особенно много. Данная прослойка состоятельных людей продавала советскому рынку свои индивидуальные способности, главным образом, литературные и артистические. Советы подкупали свою интеллигенцию миллионными государственными тиражами, высокими гонорарами, разрешением дополнительных заработков за частные выступления, частную врачебную практику и так далее. Они и составили послесталинское поколение коллекционеров. На них простые советские люди смотрели с презрением: покупают за копейки у наследников и продают с большой прибылью. На самом деле, со стороны коллекционеров это чаще всего была благотворительность, спасение целых семей от голода, а главное, вывод художников и их произведений из забвения. Ведь многие наследники остались с произведениями, которые музеи не покупали. Это касалось мастеров «Бубнового валета», «Голубой розы» и левых беспредметных направлений, в которых музейные сотрудники не разбирались и которых опасались. Особенно страдала графика, не ценившаяся в России и традиционно не оцененная до сих пор…