К полуночи они, наконец, вернулись в городской дом Кинга. Хотя Сорен не прикоснулся к нему иным образом, нежели пальцами к губам, Кингсли чувствовал, что он был выпорот. Увидев камень, на котором умерла его сестра, посидев в эрмитаже, где Сорен чуть было не убил его так много раз во времена школы, которая была домом для его величайших сердечных переживаний, Кингсли плелся вверх по лестнице. Он знал, что только одна вещь может помочь ему прямо сейчас. Но в этом единственном, ему было отказано. Поэтому, он планировал напиться до беспамятства вместо этого.
Кингсли и Сорен подошли к его апартаментам в конце коридора на втором этаже.
- Я думаю, сегодня Амонтилладо* (Прим.: исп. Amontillado, андалузский диалект: «amontillao») — сухой херес янтарного цвета, обладающий ореховым ароматом. Возникло в XVIII веке в провинцииАндалусия, Испания. Мировую известность амонтильядо отчасти дал американский писатель ЭдгарПо,который написал рассказ «Бочонок амонтильядо».), - сказал Кингсли, открывая дверь в свою спальню. - У меня есть выдержанное, такое же старинное как По. Он был бы горд, что мы пьем его.
Сорен стоял у изножья кровати Кингсли, прислонившись плечом к столбику, и скрестив руки.
- По женился на своей тринадцатилетней кузине, когда ему было двадцать семь. Действительно ли мы должны стремиться к тому, чтобы он нами гордился?
Кингсли стащил с себя пиджак и бросил его на пол. Он не мог дождаться, чтобы вернуться к своей нормальной одежде, его темно-серому костюму и вышитому жилету. Его сапогам для верховой езды. Его шейному платку. Это недоразумение от Armani казалось ему маскарадным костюмом. В нем он мог бы слиться с толпой богатых бизнесменов и исчезнуть. Анонимность ему не к лицу.
- Не думаю, что мы с тобой имеем право судить По. Или кого-либо другой. Твоей Элеонор было пятнадцать, помнишь? И я, и мы оба знаем мои преступления.
Сорен ничего не ответил, лишь отвел взгляд, когда Кингсли начал стаскивать с себя одежду. Он делал так всегда. Даже будучи подростками. Даже если Сорен был в теле Кингсли мгновением раньше, из-за какого-то собственного усмотрения, уважения, отрицания, возможно, Сорен всегда отворачивался, когда Кингсли одевался и раздевался в его присутствии. Кинг желал знать, делал ли он то же самое с Элеонор или наблюдал за ней, пожирая каждый момент ее обнаженные изгибы. Кингсли знал, он занимал привилегированное положение в жизни Сорена. Технически, они были связаны, или были, по браку. Сорен и Кингсли могли проводить все время вместе, если бы пожелали, и никто за пределами их мира, не мог осуждать их.