Сорен слабо усмехнулся, что слегка разрядило тревожную обстановку, которая пугала Кингсли.
- Да, полагаю, что так. Тебе не следовало ехать со мной. Поездка вполне может оказаться бессмысленной. И я знаю, что у тебя не самые теплые воспоминания о школе Святого Игнатия.
Кингсли медленно выдохнул. Слова были и правдой, и ложью.
- Перед тем, как Мари-Лаура… - начал он и остановился, чтобы взять себя в руки. Разговоры о сестре давались ему труднее, чем любые другие. – До того, как она приехала, все было идеально. Воспоминания о школе Святого Игнатия, мои самые любимые. Мне хотелось бы, чтобы ты в это верил.
- Я верю в это. - Вздохнул Сорен. - Мне только хотелось бы, чтобы это было не так.
Кингсли наклонил голову. В прошлом Сорена внимание привлекала только бесстрашная дерзость. Именно благодаря ей, когда Кингсли поцеловал его, все получилось в тот день в комнате общежития. Может быть, она помогла бы и сейчас.
- Неужели тебя беспокоит то, что я до сих пор тебя люблю?
- Кингсли, серьезно. - Сорен закинул ногу на ногу.
- Я есмь. Я есмь то что я есмь.*
- Богохульство ни к чему не приведет.
- Я уже оставил попытки привести куда-либо нас с тобой. Mais c’est vrai.
- Тридцать лет, Кингсли. Мы были любовниками тридцать лет назад.
- Non. - Кингсли наклонился вперед на своем сидении. Он бросил взгляд на окно между ними и шофером, чтобы убедиться, что то было полностью закрытым. Последнее, что ему было нужно, чтобы их прошлое с Сореном, вышло наружу. БДСМ сообщество на словах очень даже уважало странности других, но он знал, что на мужчин сабмиссивов часто смотрели свысока мужчины Доминанты. И женщины Доминанты. И женщины сабмиссивы…
- Нет?
- Это было не тридцать лет назад. Это было четырнадцать лет назад. Это была ночь…
- Я помню ту ночь.
Оборвал его холодно Сорен и Кинг снова откинулся на сиденье.
- Bon. Рад, что ты помнишь. Я никогда не забуду ту ночь, даже если бы ты захотел.
Сорен еще раз отвел взгляд, уставившись в окно.
- Я не забыл. И не хочу забывать ту ночь.
Сердце Кингсли подпрыгнуло от слов Сорена. “И не хочу забывать ту ночь”. Та ночь…
В нескольких минутах езды до аэропорта, Кингсли закрыл глаза и позволил своим мыслям воспарить назад в прошлое. Та ночь… он будет помнить ту ночь даже на смертном одре.
Он все еще помнит тот ледяной холод, который прошиб его тело в день, когда Сорен признался, что влюбился в девочку из своей церкви. Кингсли знал, что между ними все будет по-другому, когда они вновь встретились, уже повзрослев, после десяти лет разлуки. Сорен вернулся из своего изгнания с белым воротником на шее. Кинг вернулся из ада с зажившими пулевыми отверстиями на теле и незаживающими ранами в сердце.