Мы прошли полигон, завернули за высокую теплицу — что она тут делала, ума не приложу, и очутились перед косым сараем. Дед махнул рукой, давая понять, что дальше пойдет один. Я послушно остановилась. Собаки рассредоточились по территории, и я перестала обращать на них внимание.
Спустя пару минут вернулся дед. Протянул ружье, а я так и осталась стоять — с открытым от удивления, ртом. Подозреваю, что такая гримаса отнюдь не добавляла мне баллов в дедовых глазах, но удивление было искренним во всех проявлениях.
— Что варежку разинула? — прикрикнул старик и потряс рукой. — Бери давай, и хватит уже глазищами зыркать. Поди, не мальчик уже, взгляды твои расшифровывать.
— Ты что, издеваешься, дед? Какое, к черту ружье? Я стрелять приехала из винтовки, в крайнем случае — из пистолета. Или ты думаешь, я на кабана в ближайший ельник с дробиной пойду?
Старик посмотрел на меня как на идиотку, честное слово — не больше и не меньше.
Вздохнув, ружье я таки, взяла.
Когда патронов в кармане не осталось, я присела на лежащее неподалеку бревно и уткнулась лбом в колени. От отдачи онемело плечо, руки дрожали. Попасть по мишени так и не получилось. Ни разу. От бессилия хотелось расплакаться, что было и удивительно — не в характере плакать по пустякам, и еще — обидно. И хоть наивно было полагать, что научусь всему в первый же день, я рассчитывала хоть раз попасть по мишени.
— Давай, распусти еще сопли, — послушалось над ухом.
И как только подкрался, пень старый? То шаркает, что за версту слышно, то будто над землей парит.
— Ты, дед, вместо того, чтоб смеяться, лучше помог бы. Работа это твоя, как-никак.
— Как зовут тебя, обличительница? — вполне человеческим, а не по-старчески брюзжащим голосом, поинтересовался дед.
— Злата я, — представилась, скривив губы.
— Идет тебе имя, ничего не скажу. Но вот с этим, — кивнул старик на валяющееся у ног ружье, — помогать не стану.
— Отчего же? — вскинула голову я.
— Посмотри на себя, — опять заворчал дед. — Красавица: ноги от ушей, тоненькая вся, как тростинка, лицо как с картинки. Что бы будешь с этим делать? — опять махнул в сторону оружия.
И вроде бы не его это было дело — такие вопросы задавать, но я не стала возмущаться.
Помолчали.
— Вижу, не отступишь, — понаблюдав за мной, опять заговорил дед.
Погладил морщинистой рукой пса, что приполз на пузе откуда-то из-за кустов.
Я кивнула. Не отступлю.
— Приезжай завтра, Злата, — глядя в небо, сказал дед, — машину за забором больше не оставляй, я ворота открою. И оденься по-человечески. Когда целишься, юбка твоя до копчика задирается. Смотри, как бы чирь завтра на заднице не вскочил.