Парень, который был назначен, чтобы охранять палатку-лазарет, уснул. Он едва успел подняться на ноги и быстро пробормотать: «Эй, туда нельзя.» до того, как Беллами ворвался внутрь. Он оглянулся вокруг, убеждаясь, что палатка была пуста, не считая больной подруги Кларк, потом пошел туда, где Октавия сидела по-турецки на кровати, заплетая волосы.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — прошипел он.
— О чем ты вообще? — ее голос был смесью скуки и раздражения, как будто если бы он спрашивал ее про учебу, как он всегда делал, когда приходил к ней в детский сад.
Беллами бросил ленту для волос на ее кровать, морщась, когда увидел ужас на лице Октавии.
— Я не… — она запнулась. — Это не было…
— Оставь эти оправдания для кого-нибудь другого, Оу (прим. переводчика — Беллами называет так сестру). - рявкнул он. — Теперь ты можешь закончить заплетать свои, чертовы, волосы, пока девушка умирает перед тобой.
Глаза Октавии метнулись к Талии, а потом опустились вниз.
— Я и не думала, что она действительно больна. — мягко произнесла она. — Кларк уже дала ей лекарства. В то время, когда я поняла, что ей нужно больше, было уже поздно. Я не могу признаться сейчас. Ты же видел, какими они были. Я не знала, что они могут со мной сделать. — когда она снова посмотрела вверх, ее глубокие голубые глаза были полны слез. — Даже ты сейчас ненавидишь меня, а ты мой брат.
Беллами вздохнул и сел рядом с ней.
— Я не ненавижу тебя. — он схватил ее за руки и сжал. — Я просто не понимаю. Зачем ты это сделала? Не лги в этот раз, пожалуйста.
Октавия молчала, и он мог чувствовать, что ее кожа становится липкой, когда она начала дрожать.
— Оу? — он отпустил ее руку.
— Они были мне нужны. — сказала она, ее голос был тихим. — Я не могу спать без них. — она сделала паузу и закрыла глаза. — Сначала это было только по ночам. Мне все еще снились эти страшные сны, поэтому медсестра в поликлинике дала мне лекарства, чтобы я могла уснуть, но со временем становилось все хуже. Были такие моменты, когда я не могла дышать, как будто вся вселенная давила на меня, раздавливала. Медсестра не давала мне больше лекарств, даже когда я просила, так что я начала воровать их. Лекарства были единственной вещью, от которых я чувствовала себя лучше.
Беллами уставился на нее.
— Так вот за чем тебя поймали? — спросил он медленно, осознание пришло к нему. — Не за кражей еды у младших детей в детском саду. За кражей таблеток.
Октавия ничего не сказала, просто кивнула, в ее глазах стояли слезы.
— Оу. — вздохнул Беллами. — Почему ты не сказала мне?