— Таким образом, ты узнаешь, перед кем будешь в вечном долгу?
— Таким образом, я узнаю, кого винить, когда меня арестуют.
Девушка засунула книгу под мышку, а затем протянула руку.
— Кларк.
— Уэллс, — сказал он, потянулся вперед, чтобы пожать ее. Он улыбнулся, и на этот раз ему не было больно.
— Им с трудом удалось сохранить дерево, — канцлер посмотрел на Уэллса, словно ища признаки раскаяния или ликования — хоть чего-нибудь, что могло помочь ему понять, почему его сын пытался поджечь единственное дерево, эвакуированное с их разоренной планеты. — Знаешь, некоторые члены совета хотели казнить тебя на месте, совершеннолетний ты или нет. Я смог сохранить тебе жизнь, только получив их согласие отправить тебя на Землю.
Уэллс облегченно вздохнул. В тюрьме было менее 150 детей, поэтому он предположил, что Совет выберет всех подростков старшего возраста, но, до этого момента, он не был уверен, что его могли отправить на это задание.
Глаза его отца расширились от удивления и понимания, когда он посмотрел на Уэллса.
— Это то, что ты хотел, не так ли?
Уэллс кивнул.
Канцлер поморщился.
— Если бы я знал, что ты отчаялся, потому что хочешь увидеть Землю, я мог бы легко организовать для тебя присоединение ко второй экспедиции. После того, как мы определим, что это безопасно.
— Я не хотел ждать. Я хочу пойти с первой сотней.
Канцлер слегка прищурился, оценивая бесстрастное выражение лица Уэллса.
— Почему? Ты лучше всех знаешь о рисках.
— При всем уважении, ты тот, кто убедил Совет, что ядерная зима закончилась. Ты сказал, что это безопасно.
— Да. Достаточно безопасно для сотни осужденных преступников, которые, так или иначе, должны были умереть, — сказал канцлер, в голосе которого переплелись снисходительность и недоверие. — Но я не имел в виду, что там безопасно для моего сына.
Уэллс попытался остановить вспыхнувший гнев. Он затряс своими руками, чтобы наручники загремели о спинку стула.
— Думаю, я — один из них.
— Твоя мать не хотела бы, чтобы ты это сделал, Уэллс. То, что она наслаждалась мечтами о Земле, не значит, что она хотела бы, чтобы ты подверг себя такой опасности.
Уэллс наклонился вперед, не обращая внимания на то, как металл впился в кожу.
— Я делаю это не из-за нее, — сказал он, глядя отцу прямо в глаза впервые с тех пор, как его посадили. — Хотя, думаю, она гордится мной.
Отчасти это было верно. Она была очень романтичной, и, безусловно, оценила бы поступок своего сына, который делал все это, чтобы защитить девушку, которую любил. Но его желудок сжался при мысли, что его мама могла узнать, что он в действительности сделал, чтобы спасти Кларк. Поджег Райского Дерева оказался бы на этом фоне безобидной шуткой.