Они рассчитались, я передал им коробку и вежливо заметил: «Такое сочетание красок — полная безвкусица». И улыбнулся. Бет рассмеялась. Парень потребовал менеджера.
Я привел Берта, тот внимательно изучил купленный товар и сказал: «Эд проявил тактичность. Такое сочетание — редкостная пакость».
Бет засмеялась еще громче, и от ее смеха я словно проснулся. Она не ушла с этими придурками в белых рубашечках, осталась и бродила по магазину, то и дело поглядывая в мою сторону.
«Пригласи ее на свидание, — толкнул меня Берт. — Не посеешь — не пожнешь».
«На последнем свидании мне подбили оба глаза. Так что в моем случае, не посеешь — нос целее».
Перед тем как уйти, Бет подошла к прилавку и сказала: «Пригласи меня на свидание».
Она словно сдвинула давившую мне на грудь плиту, дышать стало легче. По вечерам мы сидели на холме, неподалеку от ее дома, и разговаривали. А потом катили на велосипедах в океане ночного неба, и огни дурацких фабрик сияли звездами, и мир был морем, по которому можно плыть и плыть.
Я помню начало: моменты, краткие мгновения, когда мы лежали рядом, ее кожа пахла цветами, мои руки — скипидаром, и я слышал ее голос нервными окончаниями. Я слышал ее кожей, всем телом — и забывал обо всем. О том, что наступит день, когда она окончит двенадцатый класс и я стану ее прошлым. О том, что по сравнению с ней я неуч. Все забывал, потому что она склонялась ко мне, и мир плавился и несся по кругу, и я плавился и несся вместе с ним.
Кто же знал, что она станет писать мне письма, гадать, почему я не отвечаю, и в конце концов решит, будто мне с ней неинтересно. Дело в том, что писанина для меня — темный лес, а когда я пробую печатать, слова путаются. «Невнятица какая- то, — сказал Лео, прочитав одно из писем. — Хочешь, я за тебя напишу?»
«Нет, не хочу».
Письмо я выбросил, зато делал для нее граффити — по всему городу стены для Бет. Я думал, они расскажут ей обо мне, и она нашепчет разгаданные тайны мне на ухо. Сюжет рядом со станцией «Гувер-стрит» — про нас. Мы разговариваем, а из сердца у меня растет трава. Через несколько месяцев я нарисовал рядом последнюю стену для Бет. Где она включает газонокосилку.
Я сделал рисунок в ту ночь, когда мы расстались. Ее родители пригласили меня на ужин, стали расспрашивать о дальнейших планах на жизнь. Повисла тишина. Провожая меня, Бет спросила: «У тебя же есть другие планы? Не связанные с торговлей красками?»
Да, промычал я, но даже не пытался натянуть парик на скелет, и она увидела правду. Да я и сам понял, что она достанется придурку в белой рубашечке и с университетскими корочками, а у меня по-прежнему будут только рисунки на стене. И я ушел.