— Говорили. Что встречаться с вами небезопасно. — Его слова звучат довольно правдоподобно.
— Не поверишь, но мы говорили практически о том же, — парирую я, и мои слова звучат не менее правдоподобно. — Дэйзи сказала, что у Лео были неприятности с полицией.
— Обвинение не предъявили. И вообще, Лео хороший парень.
— Но с плохими родителями?
— Пьют они изрядно. Он уже несколько лет с ними не живет. — И все. Надо понимать, больше Эд ничего не скажет. И правильно. Пусть я считаю, что родители у меня с причудами, но папу я вижу каждый день. И каждый день хочу видеть. Однажды пришлось прочесть ему лекцию о нормах гигиены в общественных местах, чтоб не путал по утрам лужайку с ванной комнатой, но это простительный недостаток.
Недолгое молчание прерывает нежданный, как порыв ветра, смех Эда.
— Ты чего?
— Ничего. До меня вдруг дошло. Ты ударила меня за то, что я оказался не мистером Дарси!
— Ты знаешь, кто такой мистер Дарси?
— Я существую, следовательно, знаю о мистере Дарси. В этом году Бет проходила «Гордость и предубеждение». Пришлось сто раз смотреть с ней фильм. И роман она знала от корки до корки, как, впрочем, и другие книжки.
— Должно быть, она умная.
Нелепость какая-то: хочу говорить в будничном тоне, но любая фраза о Бет выходит облаченной в длинное бальное платье.
Взгляд Эда красноречиво доказывает, что неестественность в моем голосе он заметил, но не знает, чему ее приписать.
— Она действительно умная. — Эд опять щелкает страничками в блокноте, то подгоняя, то задерживая нарисованных персонажей. — Умнее меня.
Я смотрю на щелкающие страничками руки.
— Ты умный.
Его брови опять ползут вверх.
— Ты-то откуда знаешь?
Задумываюсь. Я почему-то точно знаю, что он умный.
— Вот видишь, — опережает меня Эд. — Не знаешь.
— У тебя есть чувство юмора, а у глупых его не бывает. Папа говорит, что рассмешить людей сложнее, чем довести до слез.
— Конечно. Чтоб довести до слез, надо лишь звездануть хорошенько.
— В том-то и дело.
— Слушай, может, я бывал на выступлениях твоего отца?
— Вряд ли. Если только ты не завсегдатай ночных клубов, где проводят вечера в формате «свободный микрофон». — Я смотрю на его старые джинсы, на рабочие ботинки с металлической вставкой, вспоминаю, как Эд с другими «сачками» пропускал школу. — Или ты как раз тамошний завсегдатай?
— Я рано ложусь. Магазин открывается к семи тридцати, когда рабочие приезжают за материалами и поставщики доставляют товар. Берт раньше половины девятого обычно не приходил, так что вся ответственность лежала на мне. — Он похлопывает руками по блокноту. — И я ни разу не опоздал, — прибавляет он вполголоса, словно говорит не со мной.