.
12 марта 1926 г. Дзержинский принес извинение М. А. Савельеву: «Вы, наверно, сильно сердитесь на меня за опубликование письма т. Ройзенмана. Однако так нужно было поступить, иначе вся наша борьба за режим экономии, которую Вы так успешно развернули — пошла бы насмарку. Я прошу Вас очень не огорчаться и на меня не сердиться. Те огромные цели, которые мы поставили сейчас перед собой, требуют небольших жертв. Они, безусловно, залог, что мы цели достигнем. Прошу Вас и долее быть моим основным помощником по борьбе за развитие и силу нашей промышленности»[2178].
При принятии того или иного решения, которое затрагивало интересы сотрудника или воспринималось им не совсем правильно, Дзержинский умел снимать напряженность во взаимоотношениях со своими подчиненными, учил их преодолевать обиды: «Вы слишком приняли к сердцу наше предложение, это совсем напрасно», — пишет он одному из чекистов. «Что касается, Вас, — обращается он к другому, — то по всем дошедшим до меня сведениям Вы являетесь ценным работником. Думаю, что на ошибках следует учиться. Против Вашего ухода я буду возражать».
25 декабря 1921 г. Дзержинский откровенно писал Манцеву: «Я как-то расклеился в последнее время и чуть было не подвел Вам свиньи в виде предвечека. Хотел уйти, но ЦК не согласился. А сейчас ноша нелегкая и по общим условиям, и по нашим специфическим»[2179].
Если возникала конфликтная ситуация или трудности в ее разрешении, Дзержинский обращался за советом к другим. В конце декабря 1920 г. у него появились сложности во взаимоотношениях с Полозовым. 24 декабря он писал В. Р. Менжинскому: «Арестовывать его у меня нет охоты, но использовать его „падение", чтобы заставить его работать и чтобы перестал вести свои тонкие интрижки против меня в комиссариате, это было бы очень желательным. Если бы я мог его вызвать на объяснения без необходимости ареста, было бы хорошо. Если это можно сделать без вреда для дела… то составьте ко мне бумагу с требованием ареста Полозова. Оставление на свободе будет орудием нажима в работе»[2180].
В другом случае Дзержинский, наоборот, дает совет сотруднику, как ему самому выйти из создавшегося положения. 23 сентября 1922 г. он пишет Л. П. Серебрякову: «При сем два заявления с приложением на мое имя т. Межина. Ввиду того, что Груниным возбужден вопрос, прошу Вас наметить путь и самому принять участие в ликвидации этого инцидента. Кроме того, полагал бы необходимым дать строжайший выговор т. Березину за то, что никем на то не уполномоченный выдал комячейке справку-удостоверение о высоте получки. Т. Березин не имел права без моего ведома и согласия этого делать. А затем вдобавок справка его неверна и носит характер неприличный. Прошу высказать свое мнение и по этому вопросу»