Сорок процентов навара приходилось отдавать киоскеру, по пятнашке в месц получали охранники, по двадцать — кассирши, и в среднем полтинник оставался Мотылю. Таким образом вечные недостачи, вычитаемые из зарплат персонала, перестали волновать сработавшуюся пятерку.
Неожиданно завибрировавший в нагрудном кармане телефон заставил вздрогнуть. На дисплее высветился незнакомый номер.
— Да, — Николай поднес мобильник к уху.
— Мотыль, ты? — прозвучавший голос был знаком, однако сходу определить, кому он принадлежит не удалось.
— Кто это? — ответил он вопросом на вопрос.
— Не узнаешь? Значет долго жить буду.
Благодаря последующему смешку с характерным подхрюкиванием, Евсиков узнал говорившего.
— Карапет, ты что ли?
— Не Карапет, а Александр Федорович, — важно поправил собеседник. — Всосал, чи не?
* * *
Мелкий дождик бил в вагонное окно, словно аккомпанируя тоскливым мыслям Марины. Под мерный перестук колес проплывали мимо расплывчатые силуэты деревьев и деревенских домишек.
Вчера отец с кем-то долго вполголоса ругался по телефону. Затем, зло бросив трубку, вышел из дома. В тот же миг телефон зазвонил снова, и Марина, выйдя из своей комнаты подняла трубку. Не успела она произнести обычное «ало», как услышала грубый мужской голос:
— Не бросай трубку, урод! И запомни, сроку тебе три дня. После этого мы выловим твою сучку и пустим на хора, понял?
В трубке еще раздавались какие-то угрозы, но девушка дрожащей рукой положила ее на базу. Она точно знала, что у отца после развода с матерью не было женщин. Возможно, были какие-то мимолетные связи, но постоянной спутницы не было. А потому тот, кто угрожал, мог иметь в виду только ее.
Девушка ушла в свою комнату и долгое время сидела в оцепенении. Телефон снова зазвонил, но Марина к нему не подошла. Этот пиликающий ярко-красный аппарат казался ей теперь некой отвратительной ядовитой тварью, невесть как забравшейся в квартиру. Наконец звонки смолкли, и тут же голосом Криса Норманна запел мобильник. Эта песня оповещала только о звонках отца.
— Да, пап?
— Марина, ты где? — голос отца был крайне взволнованный. — Ты же только что была дома.
— Я дома, пап.
— Тогда почему не брала трубку домашнего телефона? С тобой все в порядке?
— А что со мной может случиться? Извини, пап. Я думала это звонит Виталик. А что случилось? — девушка разыграла недоумение.
— Потом объясню. Я скоро буду. Никуда не уходи.
Вернувшись, отец зашел к ней, бросил на стол железнодорожный билет и, не репящим возражения тоном, заявил:
— Собирайся, поедешь в Оскол. Поезд через час.
Его почему-то не удивил тот факт, что дочь не задала никаких вопросов и послушно достала дорожную сумку.