Внутри на высоком табурете, поджав ноги, сидел голый блестящий от пота мужик. Мужик охаживал себя березовым веником. Во второй руке он держал ковшик с водой, из которого и плеснул в стоящее рядом большое ведро наполненное пышущими жаром камнями. Сашка испуганно шарахнулся от взметнувшегося облака пара.
— Дверь закрой! — дико заорал мужик, и опер поспешно выполнил его требование.
— Кто там? — спросил у опера Сартыков.
— Митрич, — ответил тот, все еще не отрывая взгляда от исходящей паром душевой, из которой доносилось довольное кряхтение и влажное пошлепывание веником по голому телу.
— Какой Митрич? — не понял Марат.
— А я откуда знаю? — искренне удивился вопросу Сашка.
— Митрич у нас мешочки клеит, — заявил Дятел и замолчал, вероятно полагая, что дал исчерпывающий ответ.
— Какие мешочки? — в один голос вопросили экскурсанты.
— Дык, извиняюсь, мля, для удобрений, — бомж указал на беседку и, пройдя к расположенному там столу, поднял для наглядности какую-то цветную бумажку.
Кое как удалось выяснить, что любитель попариться Митрич — это один из самых старых местных бомжей. Ни он сам, ни кто другой точно не знали, сколько ему лет — может, шестьдесят, а может, и все девяноста. Занимался старик тем, что нарезал из заказанных Холерой в типографии рулонов пакеты под различные виды удобрений и грунтов и склеивал их.
— Грунт под огородную рассаду на основе речного ила, — прочитал Попов на самом большом пакете. — Да у вас тут действительно настоящее производство.
Тут дверь душевой-парилки распахнулась, и оттуда вприпрыжку выскочил мужичок с намотанным на бедра мокрым полотенцем. Кожа у него была розовая, словно у новорожденного поросенка. Рябое лицо излучало удовольствие и умиротворение.
— Ай, хорошо-то как! — прокричал он, шлепая по зеленой травке босыми ногами. Допрыгав до незамеченного ранее гостями увитого диким виноградом арочного входа, ведущего куда-то под крутой склон, обернулся и крикнул в сторону беседки: — Вы мне там клей не переверните!
Сартыков несколько раз непонимающе перевел взгляд со входа в подземелье на свою форму, после чего спросил у дятла:
— Вас тут что, каждый день полицейские посещают?
— Не-е, вы первые, — отрицательно замотал головой тот и, переведя взгляд на опера, просительным тоном произнес: — Вы уж, господин старший лейтенант, по старой дружбе до поры не говорили бы про нас, извиняюсь, мля, участковому, а? Нам бы деньжат слегка подбить, чтобы легализоваться, а там мы сами к нему придем. И вас, извиняюсь, мля, не забудем.
Сашка посмотрел на набычившегося Сартыкова, потом на застывшего в полупоклоне Дятла, и вдруг расхохотался.