Вошел с вином Азейкин.
Он хотел было, переступив порог, пройти прямо к столу, но остановился у порога и посмотрел на приезжих, поочередно на мужчину и потом на женщину, потом опять на мужчину.
Он хотел угадать по их лицам, что тут произошло, пока он ходил за вином. Он застал приезжих стоявшими у перегородки.
Мужчина отошел от перегородки на средину комнаты и показал глазами и движением головы? чтобы Азейкин подошел к нему. Затем, когда Азейкин подошел, точно так же, движением глаз и головы, указал на перегородку.
— Кто там? — спросил он тихо. — Как же ты говорил, что никого нет?
Азейкин вдруг повернулся к перегородке и крикнул:
— Ну, ты, дура!…
И опять повернулся к приезжему:
— Играла? Я ее сейчас… Погодите, только поставлю вино…
Приезжий силился сообразить, что это все значит: особа, скрывшаяся за перегородкой, одетая в шелк, не могла быть мужчиной. Между тем Азейкин кричал на нее как на свою работницу. Секунду он смотрел на Азейку, ничего не понимающими глазами, потом он спросил:
— Кто это?
Айзека вздохнул:
— Дочь моя.
— Твоя дочь?
У приезжего мелькнула мысль, не смеется ли над ним Айзека, но эта мысль была лишь мгновенный укол самолюбию и гордости и потухла в мозгу, едва родившись и никак не отразившись на лице приезжего. Но если он не смеется, так что же это такое?
С какою-то натугой он смотрел на Азейку.
— Дочь, — повторил Айзека. — изволите видеть, она немного не в своем уме…
— Сам ты, холоп, не в своем уме, — обиженно сказал голос за перегородкой.
— У Азейки глаза стали вдруг испуганные, и он воскликнул:
— Ваша милость! Не подумайте, чего. Ей-Богу, она мне дочь. Вот вам крест.
И он перекрестился, уставившись в глаза приезжему, и старался не мигать, чтобы приезжий видел, что он ничего от него в уме не прячет.
Иногда человек говорит одно, а глаза его говорят другое, и тогда человек прячет глаза. Айзека не хотел этого.
— Вот вам крест, — повторил он.
И хотел перекреститься.
Но приезжий поймал его за руку, уже поднесенную ко лбу, и отвел руку вниз.
— Будет, — сказал он презрительно, — я вижу, что не врешь.
Айзека чуть-чуть побледнел и закусил губу, так как вспомнил кое-что про приезжего. Про него рассказывали многие бывавшие здесь еще при «царике», что он занимается «ведомством».
То, что приезжий не дал ему сотворить крестного знамения, он так и понял, что это ему неприятно.