Возня с нарядами и позирование в студии оказались для нас роскошным развлечением после изнурительного двухдневного перехода по морю. Господин Тэрадзима поклялся, что снимки будут готовы в ближайшее время и он передаст их нам через ассистента.
Оживленные этим маленьким приключением, мы возвратились в наш лагерь на пропускном пункте.
Там был небольшой переполох — двое невзрачно одетых японцев кого-то искали. Один из них был подросток, второй — старик лет семидесяти. Старик с поклонами совал под нос всем входящим лист бумаги с именем того, кого они ищут, а юноша стоял у дверей и с отчаянием взывал к окружающим воплями, состоявшими из непонятных звукосочетаний, среди которых выделялось слово «ринсама».
Когда старик пристал ко мне, я вздрогнула и отшатнулась. Он что-то настойчиво говорил, но я сделала отрицательный жест, чтобы поскорей избавиться от него, и прошла на свое место в углу рядом с горой багажа семьи русских немцев.
Юный японец продолжал громко и безнадежно возглашать одно и то же обращение к пространству. Прислушавшись, я внезапно распознала в его речи искаженные слова «Эмилия Рихтер». «Ринсама» тоже стало понятным. Это было обращение ко мне: «Рин-сама». Рин — так назвал меня Акито Абэ.
— Рин? Ирэн Коул? Эмилия… э… Рихтер? Это, наверное, я, — спохватившись, неуверенно пробормотала я из своего угла за горой чужих вещей.
Оба японца как по команде обратились в мою сторону и немедленно устремились ко мне. Я испугалась — я боялась тогда всех японцев.
Они стали усиленно кланяться мне и что-то наперебой торопливо говорить. Я смотрела на них в полном остолбенении, не понимая ни слова, кроме «Рин-сама».
Видя, что я их не понимаю, они стали объясняться жестами, и кое-как до меня дошло, что они предлагают мне собрать вещи и идти вместе с ними. Я попыталась объяснить в ответ, что мне нужно дожидаться выдачи разрешительных документов, но они тут же предъявили мне эти бумаги — они уже сами получили их во время моего отсутствия.
Когда они выяснили, какие из вещей мои, они без лишних слов схватили мой чемодан, подхватили меня под руки и поволокли к выходу.
— Подождите! Что это? Что вы делаете? — в ужасе повторяла я, не смея даже повысить голос.
Но они лишь тащили меня за собой, что-то настойчиво приговаривая. Несмотря на формальную вежливость слуг из клана Абэ, вся сцена своей быстротой и внезапностью напоминала насильственное действие, похищение.
Через час мы трое уже были в вагоне поезда, идущего в западную часть Японии.
Я сидела напротив своих сопровождающих, испуганная и подавленная. Изредка я набиралась духу, чтобы взглянуть на них. Японцы сидели напротив и несколько в стороне, на максимально возможном удалении. Они тоже выглядели подавленными — даже между собой не разговаривали. Ни они, ни я не знали, как себя вести. Чтобы отвлечься, я все время смотрела в окно — там были видны поля, бедные жилища и унылые зимние пейзажи. Япония показалась мне очень скучной страной.