Кёко, конечно, взялась с детьми сопровождать меня на киностудию, чтобы присмотреть за мной, но я отнеслась к этому настороженно. Мало ли, может, она просто хотела проследить, не сбегу ли я по дороге и не оставлю ли семью без «материального вознаграждения», обещанного представителем отдела пропаганды, или не ляпну чего-нибудь случайно на английском, в то время как все уверены, что Эмилия Рихтер говорит только по-немецки. Но когда я увидела, как она усердно хлопает и радуется моим скромным успехам, моему удачно завершенному труду, в моем сердце что-то сместилось. Я просто поверила ей — да и все. Точно так же как я поверила Вере и Джейн. Они и Кёко относились к разряду безусловно добрых людей, которым подобные мне создания должны доверяться без лишних раздумий, помогать во всем, поддерживать во всех начинаниях, везде следовать за ними.
Я слабо улыбнулась ей в первый раз — когда она изо всех сил хлопала и поощряла меня издалека и заставляла своих детей тоже хлопать моим ничтожным актерским потугам. Мне пришлось подавить слезы — слезы стыда. Мне было стыдно за себя. Мне было стыдно, что я вела себя, словно животное в дикой природе, не умея распознать доброе отношение.
Когда мы вернулись домой, Кёко с торжествующим видом предъявила домочадцам большую жестяную коробку с продуктами — оплату моего участия в съемках. Такое событие не могло пройти незамеченным.
— О!.. Рин-сан столько заработала!.. Здесь столько вкусного!.. Мало кто может заработать столько в такое трудное время! — триумфально приговаривала Кёко, распаковывая коробку на столе в кухне в присутствии всей семьи.
Я стояла тут же, рядом с заработанным, как живое свидетельство, предъявляемое всякому, кто желал бы узнать о происхождении этих продуктов.
— Пожалуйста, примите это от меня… Я буду рада, если вы будете есть всю эту еду. Пусть она достанется всем… — смущенно, на ломаном японском сказала я.
Дети были первыми, кто проявил активный интерес.
Юки подошла и стала рассматривать содержимое коробки.
— А что там?.. — спросила она, потянувшись к упаковкам с булочками из прессованного риса с водорослями.
— На, возьми и съешь, Юки-чан. Рю-кун, иди сюда. Ты тоже поешь немножко. — Я протянула детям по булочке.
Они цапнули их и мигом унеслись из кухни, словно маленькие зверьки, которым посчастливилось удачно ухватить добычу. Их непосредственность сняла неловкость взрослых. Женщины принялись разбирать коробку и хвалили меня за старания на благо семьи.
— Нам повезло, что Рин-сан живет с нами и заботится о нас, — энергично восхищалась Кёко, побуждая окружающих сказать доброе слово о моих достижениях.