Для нашей семьи, однако, этот баловень судьбы был почти своим человеком, потому что Татаровы и наша мать вместе прибыли в Шанхай из России и вместе прошли через лишения двадцатых годов. Когда мать удачно вышла замуж за моего отца, Татаровы жили впроголодь, и мать часто помогала им сводить концы с концами. В те времена они с Марией Федоровной были закадычными подругами, но после того, как в семью Татаровых пришло богатство, Мария Федоровна стала несколько отдаляться. Даже наша простодушная мать отмечала это почти неуловимое отдаление и все чаще ворчала в том духе, что «Машка что-то слишком кичится перед нами».
В их дружбе мать теперь была зависимым лицом, а Мария Федоровна — свободным, так как Мария Федоровна не имела никаких интересов, а мать как раз имела явно выраженную заинтересованность в женитьбе Анны и Николя. Имея эту цель постоянно в поле зрения, она даже отдала нас в ту же школу, где учились младшие дети Татаровых, в надежде, что наше постоянное общение с ними укрепит связи между семьями и повысит шансы старшей дочери на брак.
Между тем как-то само собой получилось, что ни я, ни Лидия — ровесницы младших Татаровых — не общались с ними в школе и не обращали друг на друга никакого внимания. Дочери Татаровых имели подруг из семей, которые лучше соответствовали их положению, а с нами только вежливо, но равнодушно здоровались при встрече, помня, что их мать приятельствует с нашей.
Они приезжали в школу и уезжали из нее на автомобиле с личным шофером, и каждый раз после уроков нам с Лидией приходилось немного задерживаться в классе, чтобы случайно не столкнуться с ними у входа — ведь в таком случае они вынуждены были бы предложить подвезти нас до дома, а нам пришлось бы придумывать повод, чтобы отказаться. Это было бы неудобно и им, и нам.
Лидия, бывало, стоит у окна пустой классной комнаты, скрестив руки на груди, и высматривает, выехал ли автомобиль Татаровых со двора.
— Ну езжайте же уже, езжайте, — недовольно бормочет она себе поднос, глядя, как дочери Татаровых непринужденно болтают с кем-то из учениц, а неподалеку шофер придерживает для них открытой дверцу автомобиля.
Я подхожу к окну из глубины класса и тоже смотрю вниз, в залитый полуденным солнцем двор.
— Богатые — счастливчики, правда? — беспечно говорю я сестре. — Разве ты не хотела бы тоже приезжать каждый день на автомобиле в школу?
Лидия кривит губы и фыркает.
— Мать велит тебе говорить со мной по-русски — а ты опять мямлишь что-то по-английски, — пеняет она мне, обходя тему татаровского богатства.