Пользуясь этой сумятицей, мы ступенька за ступенькой взбирались по лестнице, коля и рубя немногих защитников ее — швейцарцев и гренадеров, — которые не покинули своего поста.
И вот мы уже на площадке второго этажа. Но — странное дело! — чем больше убитых врагов мы оставляли за собой, тем больше новых противников возникало перед нами!
Но тут Пелу снова бросил две гранаты в кучу аристократов, которые продолжали еще защищать площадку второго этажа.
Это решило дело: оставшиеся в живых аристократы либо бежали во внутренние апартаменты дворца, словно стая крыс, спугнутая кошкой, либо сдались на милость победителя. Поздно сдаетесь, друзья! Все равно вам некуда было бежать! Бедных наемников-швейцарцев, национальных гвардейцев, гренадеров из крестьян, из ремесленников, из рабочих — мы узнавали по рваной одежде, по грубому белью, по истасканной обуви. Этим мы дарили жизнь. Но дворянам, графам и маркизам, в рубашках с кружевами, в шелковых чулках, — этим не было пощады! С ними расправа была короткая — сабля в живот, пуля в лоб — и за окно! «Передай привет австрийцам, гадина!»
В этот день выгодно было носить одежду из грубой ткани и иметь мозолистые руки:
«Ты рабочий? Дитя народа? Кричи, черт тебя побери: „Да здравствует нация!“ Так, а теперь становись добрым патриотом и не попадайся нам на глаза!.. Марш, марш!»
Но иначе разговаривали с пудреными париками:
«Ага, шелковые чулочки… бархатный камзол… На-ка, выкуси этот орешек!» И — бац! — пуля в лоб!
В продолжение двух часов мы работали не покладая рук, обыскивая зал за залом, покой за покоем, проходы, коридоры, службы, тупички, чердаки, лестницы, уборные. Мы выволакивали на свет бледных и дрожащих аристократов из-под кроватей, из чуланов, из шкафов, из альковов, из каминов, вплоть до крыши.
Нам казалось, что мы истребили их всех до последнего, и, усталые и измученные, мы возвращались во двор, как вдруг, проходя по маленькой лесенке, увидели плотно закрытую дверь, а перед ней на часах — аристократа.
— Здесь нет прохода! — закричал он.
Видя, что мы не намерены остановиться, он выстрелил из пистолета.
Пуля пробила шляпу Маргана, но он первый попросил пощадить жизнь этому отважному слуге тирана. Мы всем скопом навалились на аристократа, разоружили его и отпустили на все четыре стороны, хотя он наотрез отказался крикнуть: «Да здравствует нация!»
Не успел этот фанатик скрыться из виду, как мы забыли о нем и стали взламывать запертую дверь. Из-за нее доносились крики, рыдания, просьбы о пощаде… Наконец, обе створки распахнулись, и мы увидели в небольшой комнате трех придворных дам постарше и одну молодую девушку. Женщины упали на колени и умоляли пощадить их.