– Если это произойдет, то Корнелиус поменяет место службы, – вздохнул Архангелов. Посмотрев на часы, оживился: – Время обеденное. Приглашаю к себе, продегустируем вино с Цебуса – Павел презентовал два кувшина.
Мозес не возражал, и через мгновение кабинет опустел – начальники ушли бытовым порталом.
* * *
Маг с опером вышли из ноль-перехода в небольшом леске, рядом с автобаном. Здесь стояло раннее лето, запах трав перебивался выхлопными газами снующих автомобилей.
– Где это мы? – спросил чихающий Павел.
– Рядом с Мытищами. Со мной в столицу или?..
– Чего я там забыл, у меня отпуск, Корнелиус. Сейчас на родину, а потом подумаю, где пузо греть.
– Солидно подготовился, подарки тащишь? – маг кивнул на кофр и большую спортивную сумку.
– Угадал. – Пашка широко улыбнулся.
– Тогда спокойного отдыха. – И Корнелиус шагнул в образовавшийся портал. Следом наладился и Чернота.
Родная дача встретила пустотой и запущенностью. Пристроив багаж в уголок зала, Паша принялся за капитальную уборку, затратив на нее полдня. Усевшись на веранде, попил чаю, внимательно поглядывая через аллею. Сосед – рыжий пузатый мужик с недельной щетиной – появился лишь под вечер. Опер не стал откладывать «радостную» встречу и поспешил нанести визит. Рыжий стукач успел оприходовать стакан водки и сейчас с наслаждением хрустел соленым огурцом. При появлении Павла сбледнул с лица, маленькие глазки воровато забегали. Для Черноты не составило труда за несколько секунд просканировать память иуды. Олег Иванович, так звали соседа, стучал всю сознательную жизнь. Сначала в школе, потом в колледже, армии и на производстве. Натура у него такая, мерзопакостная. Неоднократно подвергался избиениям со стороны потерпевших, но своего поганого «хобби» не бросал. Но, как говорится, сколько веревочке ни виться, а конец всегда будет. Взяв клиента под полное ментальное управление, Чернота приказал писать предсмертную записку. Олег Иванович, стеная и охая, накорябал безграмотное письмо и застыл в ожидании, преданно глядя на Пашку.
– Допьешь бутылку, затем повесишься. Прощай, сволочь.
Опер в сумерках покинул дачу, чтобы через мгновение очутиться на подворье родительского особняка.
Что же, первый пункт программы пребывания на Земле выполнен.
Успокоил волновавшихся отца с матерью:
– С мальчишками все в порядке, вам привет от Мелы!
За ужином больше отмалчивался, на вопросы отвечал невнятно. В конце концов оставили в покое, видя, что сын сильно не в духе.
* * *
Опер шел по деловому кварталу Берна, выискивая глазами банк CreditSwisse[4], небрежно помахивая серебристым кофром внушительных размеров. Благодаря примененной антигравитации вес двенадцати золотых брусков по двенадцать килограммов снизился до смешной цифры в полкило. Пашка тащил золото в Швейцарию по одной простой причине – обеспечение будущего своей приемной дочери Маши. Он не то чтобы не доверял Госбанку Родины, но здраво считал – капиталы нельзя хранить в одном месте. Добравшись наконец до нужного финансового учреждения, потратил целую минуту на преодоление препоны в виде двух охранников. Дресс-код и фейсконтроль, видишь ли, не соответствуют. Кроссовки, белые джинсы-докии, летняя рубаха-распашонка – нормальный прикид, он не на дипломатический прием собрался. В общем, вырубил придурков легким ментальным ударом и, перешагнув через тела охранников, спокойно отправился в глубь банка. «Швейцарский кредит» достойно пережил смутные времена финансового кризиса, поскольку не был особо привязан к рухнувшему доллару. Клиенту со стабильной валютой – золотом – везде рады. Павла напоили хорошим кофе с малюсенькой булочкой и с повышенным вниманием отнеслись ко всем его пожеланиям. Вся процедура – оценка экспертом, составление документов, помещение брусков в ячейку и выдача стальной бирки с кодом-паролем и платиновой карты – заняла два часа. Швейцарские гномы, обаятельно улыбаясь, просили заходить еще.