В Альдейгье почувствовали сложное положение князя и его дяди и этим воспользовались. За хорошую ладью, способную идти под парусом и пересечь хотя бы Русское море, запросили столько, что ни о каком найме варяжской дружины речи после этого идти не могло. Но и выхода не было. Добрыня купил кнорр – небольшой драккар викингов, годный больше для перевозки товаров, чем для войны, но они не собирались воевать. Владимиру объяснил просто:
– В Хедебю или Сигтуну не пойдем, а здесь и кнорра с его скоростью хватит.
– А куда пойдем?
Ответа не получил…
Владимир усмехнулся: князь-изгнанник… Да нет, не изгнанник, сам сбежал, что еще хуже. На Руси князь, который бежал, больше князем не считался.
Нево озеро-море строптивое, еще седмица – и начнутся бури, на которые оно гораздо. Говорят, что Озерный бог с Морским спорят, все поделить бывшее море, которое теперь озеро, не могут, потому и гневливое оно.
Золота в ковчежце осталось на дне, ради такого и грабить глупо. Команду на сам кнорр подобрали такую, что с ней тоже только грабить. Покупка оружия «съела» последние деньги, но без него никак. Что толку от отменного меча у князя, если его люди на его судне без щитов и хороших луков?
Только кормчего Добрыня взял опытного, из новгородских. Кормчий на судне главный, он важней конунга, особенно если в море. В бою распоряжается конунг, а в море кормчий.
Добрыня о чем-то долго беседовал с ним в стороне, они рисовали прутиками на земле и сразу стирали, закончилось все недоуменным вопросом кормчего и утвердительным ответом Добрыни, после чего и его собеседник тоже кивнул.
На следующий день после того вышли из Альдейгьи.
Владимир никогда не ходил в эту сторону, сюда вообще без надобности не ходили. Не только Нево строптиво, и на Волхове пороги пройти непросто. Но вот жизнь заставила…
Князь слышал, что купеческие ладьи, как выйдут из устья Волхова, поворачивают на запад, чтобы, обогнув большой мыс, войти в реку Нево, соединяющую Нево с Варяжским морем. Река тоже строптива, как и все в этих краях, у нее пороги, а осенью ветер разворачивает воду обратно из моря в Нево, из-за чего Озерный злится и начинаются бури.
Но, выйдя из Волхова, они почему-то повернули на восток и пошли на виду у берега, который скоро свернул на север. Владимир услышал, как заворчали гребцы, но кормчий прикрикнул на них, и все смолкло.
Нево пожалело их, не наслав бури или даже сильного встречного ветра, что часто бывает в этих местах. Все равно мощь озера-моря чувствовалась, они шли в виду одного берега, а другой оставался где-то далеко на заход солнца. Кормчий сказал, что ширина Нево больше шестидесяти верст, а длина и вовсе две сотни. Северный берег весь, как у сканов, изрезан шхерами, в северной половине острова с удобными бухтами.